ЧАСТЬ I

«Диагноз и приговор»

...А ночью пошел дождь. Промокшие лошади жались друг к другу в леваде.

Лошади — создания нежные, им нельзя мерзнуть. Катя всю ночь металась от левады к телефону, меняла мокрые попоны и обзванивала знакомых с конюшнями или просто просторными сараями, чтобы устроить животных. Наутро пришли строители, осмотрели кирпичные руины и выдали заключение: «Все сносить и строить заново — готовь миллиона полтора, хозяйка».

Таких денег она не могла взять даже в кредит, потому что совсем недавно купила в ипотеку участок земли. Да и середина августа на дворе, надо собирать к учебному году старшую дочь.

— Люди часто говорят, что это «непредвиденные обстоятельства», непредвиденные траты. Но они случаются постоянно. Взять даже семейный бюджет: заболел зуб — отнеси в стоматологию не меньше двух тысяч. Чем больше хозяйство, тем больше «непредвиденных обстоятельств»: случились у лошади колики [сильные боли в желудке], завалился забор, неурожай овса — готовь деньги. Хорошо бы иметь в запасе миллион-полтора, да где ж их взять? Лошади — вообще не прибыльное и очень «капризное» дело. Если бы я выбирала, каким бизнесом заняться, ни за что бы не выбрала лошадей. Они для меня — не бизнес, а мой диагноз и приговор, — рассказывает о своем деле Катя.

Она «заболела» лошадьми еще в школе, успевала на отлично учиться и регулярно ездить на тренировки. А ехать из одного конца города в другой — из поселка Строитель до микрорайона Шереметьево в Дашково-Песочне. Это часа полтора пути на общественном транспорте, да еще и с пересадками. Дальше — пешком через деревню и овраг, по хлипкому мостику через речку. Но это не пугало. Она до сих пор считает, что не может не довести дело до конца и не преодолеть трудности, потому что «девочка-отличница». И сама же смеется над своей серьезностью.

После школы Катя выучилась сначала на бухгалтера, потом в институте на специалиста по налогам и налогообложению, начала работать в «Росгосстрахе», вышла замуж — «все как у людей». Но «диагноз» не давал покоя, и они с мужем решили перебраться за город.

В мае 2011 года они поселились в старом домике с печкой, которая обогревала дом, на ней же готовили еду. Первые ее лошади — Прима и жеребенок Прелесть — жили в сколоченном из большого баннера сарае на заднем дворе. К сентябрю муж построил напротив дома ту самую конюшню, которая через несколько лет развалилась. Ее все же восстановили другие мастера и взяли за работу гораздо меньше, чем предлагали первые. Но все равно пришлось влезть в долги.

ЧАСТЬ II

Упрямое «Солнышко»

Хозяйство Екатерины Царевой находится среди обычных жилых домов в селе Алеканово в 15 км от Рязани. На высоком заборе из профлиста сияет желтая вывеска «Конный центр „Солнышко"».

Открываешь дверь — и на тебя обрушиваются ароматы опилок, сена, терпкий запах лошадей. Справа — навес для опилок, прямо — та самая конюшня с восстановленной стеной, слева — еще одно «лошадиное жилье», только из бруса. Конюшни пустые: в хорошую погоду животные гуляют в левадах, домой их не загнать. Разного роста и масти, они звучно хрупают сено, поднимают головы и медленно бредут встречать нового человека. Шевелят бархатными губами: «Где морковка?» Идиллию своим скрипучим криком нарушают только гуси в отдельном загоне: то ли они вообще никого не хотят видеть на своей территории, то ли так здороваются.

Площадь хозяйства — чуть больше 10 соток. Здесь, помимо конюшен, расположена теплая раздевалка с санузлом и кухонным уголком: после тренировки можно попить чая и отдохнуть. Чуть дальше — навесы для снаряжения и сена, место для чистки и седлания лошадей. Сами занятия проходят на открытом огороженном участке — до него примерно две минуты неспешным шагом.

Сейчас в хозяйстве 14 голов — это пони, новая порода арабопони и «настоящие» лошади для взрослых всадников. Семь животных — ее личные, столько же гостит в Катиной конюшне — она берет лошадей на постой. Плата невелика, ответственность большая, но именно с этого «бизнеса» Катя начинала.

Сколько денег уходит на ее хозяйство, Катя сказать затрудняется: слишком много нюансов, слишком часто растут цены. Подсчитывает приблизительно и получает 3 тыс. руб. на содержание всех 14 в день, в месяц одна лошадь «проедает» кормов приблизительно на 7 тыс., а в год — на 90 тыс. Потом Катя спохватывается:

— Это только на корма и зарплату конюха, если не считать трат на ежегодные обязательные анализы и ветобслуживание, лечение, расчистку копыт, которой занимается специалист. В эту сумму не входит плата за электроэнергию и подвоз кормов, обеспечение кредитов и починка-закупка снаряжения для верховой езды. И здесь я не беру в расчет всякие природные катаклизмы: например, в прошлом году было мало сена, и добывать его приходилось втридорога. До богатства нам далеко, не прогореть бы. Сама я работаю без зарплаты — на нее дохода от конюшни просто не хватает. Основной добытчик в семье — муж.

ЧАСТЬ III

Страшный гусь и Плюша «в декрете»

«У-у-у! А-ха-ха!» — разносится над комплексом. Это Никита Уткин неумело, но радостно садится в седло на лошадь Плюшу. У Никиты синдром Дауна, он очень боялся всех животных, но любил кататься на всем, что едет.

Никита Уткин во время тренировки

— Поэтому мы решили использовать его любовь к езде и заняться иппотерапией, — пояснил его папа Андрей Уткин. — Таким образом убили нескольких зайцев: сын перестал бояться лошадей, у него улучшилась осанка, а учителя отметили, что он стал более раскованным и подвижным. Мы даже не мечтали, но Никита, оказывается, стал различать лошадей. Плюша занедужила, нам дали Лялю, сын начал шуметь: не та лошадь! Теперь он их не боится, теперь у него гусь страшный, а лошадь хорошая.

Плюша — действительно хорошая лошадь, приехала в Россию из Аргентины. Она обладает всеми качествами, необходимыми для лошади-иппотерапевта: у нее добрый нрав и плавный аллюр, который оказывает нужное воздействие на опорно-двигательный аппарат всадника. А еще у нее нет вредных привычек. Она не кусает всадника, не шарахается от неожиданно пролетевшей птицы, не задирается с другими лошадьми.

Правда, оказавшись у Кати, Плюша поставила под угрозу исполнение грантового проекта в 2018 году: работница оказалась беременной.

— Тогда я выиграла первый грант на открытие «Школы особенного всадника», купила Плюшу. Начали готовить ее к занятиям и поняли, что дама в положении. Это катастрофа: лошадь же должна «уйти в декрет», ожеребиться, потом поухаживать за своим жеребенком. Но она очень ответственно проявила себя: побыла «в декрете» всего три недели, а потом встала в строй. На это время ее подменил Танцор, — рассказывает Катя, стоя в центре открытого манежа. Она внимательно следит за тренировкой.

Екатерина и Плюша

Сейчас в «Солнышке» началась программа «Обращаясь к природе» на второй грант, который Катя получила в конце осени. Это почти 1 млн руб. На эти деньги еще 15 детей с инвалидностью получили возможность бесплатно пройти курс иппотерапии с опытным инструктором, еще пройдут реабилитацию по уникальной программе не менее 25 врачей, которые работают в «красной» зоне — с больными коронавирусом. Верховая езда на природе помогает им «перезагрузиться», сбросить накопленное напряжение.

Врач-неонатолог отделения патологии новорожденных и недоношенных детей областной детской больницы Валерия Петрова приезжает на занятия с дочерью Дуней. Обе, сидя верхом на своих лошадях, старательно выполняют махи руками, наклоны к гриве и стременам. Раз! — достать правой рукой левое стремя, два! — коснуться пальцами левой руки носка правого сапога.

Екатерина Царева тренирует Дуню Петрову

— К нам поступают в основном здоровые дети, но проблема в том, что они разлучены с мамами, переболевшими COVID-19. Общение с нами идет дистанционно, по телефону, и это тяжело морально. Когда я возвращаюсь домой, чувствую себя опустошенной, на обычные дела не находится сил, — призналась врач.

Занятия верховой ездой помогают ей восполнить силы, а для дочери это возможность нелишний раз побыть с мамой и научиться держаться в седле.

ЧАСТЬ IV

А не замахнуться ли...

«Спешились, расседлываем лошадей! Можно похвалить и дать морковки», — дает привычную команду Катя. Уже подъехали другие наездники, есть перерыв 30 минут. У хозяйки конюшни катастрофически не хватает времени на что-то помимо работы.

— Продумать, все рассчитать и написать заявку на грант — это очень трудоемкое дело. Когда не выигрываешь, понимаешь, сколько потрачено времени. Но в следующий раз снова садишься, дорабатываешь… Муж говорит, если бы столько труда и времени тратила на что-то другое, мы бы уже были миллионерами, — усмехается хозяйка.

Катя и не думала работать в направлении иппотерапии, если бы не знакомая, которая решила попробовать этот метод для лечения своего ребенка-аутиста. Какое-то время они занимались, и девочка начала меняться на глазах. Катя испытала нечто вроде гордости: это не просто ее победа, эта победа принесла облегчение и радость другим — ребенку! Случай так ее вдохновил, что она написала заявку на президентский грант и выиграла с первой попытки. Пригласила инструктора по иппотерапии, который внес в занятия много новых элементов.

Когда увидела, как дети с детским церебральным параличом и аутизмом становятся более открытыми, их движения — скоординированными, а дети с заболеваниями сердечно-сосудистой системы и верхних дыхательных путей меньше болеют, поняла, что все делает правильно. Программа подошла к концу, деньги закончились, но Катя не смогла отказать тем, кто хотел продолжить занятия. С кого-то она берет минимальную плату в несколько сотен рублей, кто-то занимается бесплатно, но с одним условием: родители сами работают с детьми по реабилитационной программе.

— Меня спрашивают, зачем это все, если не приносит прибыли. Я поняла, что важно делать что-то полезное для людей. Начинаешь задумываться о вечном, — сначала серьезно, потом со смехом говорит 32-летняя Катя. — И пользу приносишь, и сам «кормишься» и «греешься» возле этого дела. В конце весны я здорово заболела, потом еще конюшня рухнула… Было отчаяние, я даже думала, что все это не просто так, надо заканчивать эту деятельность. Потом со здоровьем стало получше, здание отремонтировали и грант получила. Теперь — только вперед!

Вперед — это к следующей цели: строительству крытого манежа. Из-за дождливой или ветреной погоды занятия срываются, нуждающиеся в иппотерапии дети и взрослые занимаются вполсилы. Катя несколько лет просила помощи у районных и областных властей — доказывала, как нужна иппотерапия особенным и просто часто болеющим детям, но ничего не добилась. Одновременно пыталась взять в аренду небольшой участок, но тоже не вышло. Тогда она купила клочок земли у соседа, спроектировала и рассчитала смету строительства манежа — он обойдется в сумму от 2,5 до 7 млн руб. в зависимости от типа строительных материалов, размеров и удобств. По условиям президентского гранта, невозможно получить средства на возведение капитального строения, можно получить деньги только на временное сооружение. Именно такой — тентовый манеж за 7 млн.

— Размеры манежа зависят от целей. Просто для занятий подойдет манеж 20 на 40 метров, для подготовки к паралимпийским соревнованиям — 20 на 60 метров минимум, смотря на что замахнуться. Но почему бы не замахнуться на участие в Паралимпийских играх? Есть дети, которых можно подготовить, есть стремление. Я прямо вижу наших детей на паралимпийских соревнованиях… А если не мечтать, то не стоит и браться, так ведь? — заключает Катя и отправляется на следующую тренировку.

Сегодня у нее тренируются дочки. Девочки учились сидеть в седле и говорить в одно время. Первоклассница Диана уже в 4,5 года поехала на свои первые соревнования, четырехлетняя Соня уверенно управляет лошадью на рыси.

«Пфр-р-р!» — провожает гостей будущий тренер паралимпийских чемпионов арабопони Танцор, перебирая передними копытами в загоне у выхода.