Деревня Нумто находится в природном парке с тем же названием на берегу священного озера ханты на севере Ханты-Мансийского автономного округа. Связи с миром здесь почти нет: мобильный телефон с трудом ловит сигналы единственного оператора, а по дороге, которую построила компания «Сургутнефтегаз», без специального пропуска могут проехать только жители деревни. Остальных останавливают охранники на КПП.

Компания уже добывает нефть в южной части парка «Нумто». Осенью 2016 года, несмотря на протесты ученых и местных жителей, правительство ХМАО изменило зонирование парка. Это позволило начать промышленные работы и на севере — в местах водно-болотных угодий, где ханты еще ведут свой традиционный образ жизни, где обитают стерхи и другие краснокнижные птицы и звери, где проходят пути миграции лосей.

Нумто — один из красивейших уголков Югры, но туристов сюда не приглашают. Даже на важный для ханты праздник — День оленевода — приехали только приглашенные журналисты, чиновники, нефтяники и немногочисленные знакомые местных жителей. Корреспондент «7х7» Айгуль Хисматова побывала в деревне тайно. Она узнала, как на самом деле живут ханты в окружении нефтяных промыслов и каким может быть будущее Нумто.

Глава I. День оленевода

Не ближний свет

— А они [местные власти и нефтяники] боятся журналистов, потому что опасаются, что их делишки могут выплыть наружу, на всю страну — как они согласовывают нефтедобычу там, где запрещено законом, — это же природный парк, это национальная деревня ханты, — объяснил корреспонденту «7x7» житель Нумто Андрей. — И не только журналистов. Вот недавно произошел случай: не хотели пускать коренного жителя из другого района, человек тоже приехал на праздник. Они боятся. Поэтому у них распоряжение — только местных пропускать на КПП. Но ведь если разобраться, по сути, земля-то государственная. Не имеют права они запрещать проезжать на Нумто.

Андрей вызвался отвезти меня на День оленевода. Дорога долгая, успеваем поговорить обо всем — и про компенсации, и про то, что «все куплено» и что хорошего делает для ханты нефтяная компания.

— Нефтяники говорят по новостям, что дорогу провели к Нумто. Но ведь, если честно, не для нашего удобства, хотя дорога, конечно, нужна, но мы на снегоходах быстрее доедем. В первую очередь дорога нужна им. Они же через Нумто пройдут дальше искать-копать, — говорит мой провожатый.

На машине до Нумто нужно ехать 200 с небольшим километров от поселка Нижнесортымского по промысловым дорогам и зимнику [дорога, используемая только зимой — ред.], которые строили нефтяники. По этой дороге спецтехника компании доставляет к месту работы людей и необходимые материалы. Если начнется снежная буря, когда дорогу быстро заметает, тогда ехать придется не четыре, а все семь часов. На дороге — два контрольно-пропускных пункта (КПП): охранники «Сургутнефтегаза» проверяют документы у водителя и у пассажиров, выясняют, с какой целью и к кому они едут, и оповещают начальство — уже оно принимает решение, пропустить или нет, — рассказал Андрей.

Можно добраться до деревни на снегоходе — это 70 километров напрямую по тундровым снегам. Тоже примерно четыре часа пути. Никаких КПП здесь нет.

Летом Нумто доступна только по воздуху. Один раз в неделю по понедельникам в деревню из райцентра Белоярского прилетает вертолет. Субсидирует полеты администрация района. Купить билет на вертолет можно в аэропорту или при посадке в Нумто — в одну сторону проезд стоит около 2,5 тыс. руб. Борт вмещает всего 12 человек. Полет длится один час.

Деревушка, несмотря на оптимистичные сюжеты местных СМИ, остается оторванной от «большой земли». В основном региональные телекомпании и интернет-издания рассказывают, как в Нумто появляются блага цивилизации — круглосуточное электроснабжение, социальные объекты (клуб или фельдшерско-акушерский пункт и дома). Можно встретить публикации, в которых местные жители защищают и благодарят «Сургутнефтегаз» за то, что деревня меняется к лучшему, что многие нашли в компании работу. Те же самые люди, говорит Андрей, до этого критиковали нефтедобытчиков, рассказывали об этом федеральным СМИ и Гринпис.

— Вы не поверите, с 2000 года за использование недр нефтяные компании выдают местному населению по 200 литров ГСМ и 15–20 досок строительного материала в год! — возмущается Андрей.

Я удивляюсь: Андрей рассуждает о деньгах, о компенсациях, когда проблема шире — нефтедобыча на исконной территории ханты, вмешательство в их привычный образ жизни, нарушение хрупкой северной природы.

— Так нефтяная компания все равно свое получит! Нас защитить некому: омбудсмена по защите прав коренных народов Севера в ХМАО нет. Депутаты и начальство региона нас не слышат. У недропользователя денег много, он деньгами себе дорожку прокладывает, только деньги эти достаются не тем, у кого компания привычные условия жизни отнимает. Нам ведь тоже нужно жить. А нас используют. На нас зарабатывают.

Андрей на какое-то время умолкает. А потом продолжает:

— А всякие там общественные слушания — так, для галочки. Вот вы представьте себе, проводили последние обсуждения про открытие новых скважин даже не с половиной деревни Нумто, а всего несколько семей присутствовало. И те — лояльные к нефтяникам. А остальных не оповестили! Потом уже задним числом все стало известно, естественно. Власти и нефтянка действуют в обход людей через тех, кому что-то посулили или уже дали. Есть в деревне такие, кто раньше яро выступал против «Сургутнефтегаза», пытались остановить продвижение компании вглубь Нумто. А потом вдруг эти люди притихли. Или запугали их, или подкупили.

Деревня

В деревню мы прибыли ранним утром. Раньше, чем чиновники и нефтяники. Те прилетели на вертолете ближе к началу праздника.

Размяв спину и ноги, оглядываюсь: передо мной просторная широкая улица, на которой хватит места разъехаться снегоходу и оленьей упряжке. Деревянные дома — в два ряда. Небольшие, скромные, одноэтажные, какие-то поновее, какие-то старые, некоторые занесены снегом по самые окна — хозяева уехали жить на стойбище в лес. На некоторых домах спутниковая тарелка. Заборы — редкие, почти символические, тут никто не окружает свое жилье глухой оградой. Здесь, вдали от цивилизации, живут чуть больше 200 человек — 45 семей.

Несколько мужчин на оленьих упряжках не спеша едут в сторону озера, где будут проходить забеги — основные состязания Дня оленевода. Того, кто финиширует первым, ждет дорогой и нужный приз — новый снегоход от «Сургутнефтегаза».

«Сургутским слова не давали»

В местном клубе под названием «Прометей» должно состояться торжественное открытие Дня оленевода. Андрей выдал мне традиционную одежду — скромный однотонный сах. Обычно сах — это шуба из шкуры оленя, с орнаментом, без капюшона, у меня — повседневный, без узора и с капюшоном с опушкой. Сах мне великоват, поэтому я натянула его поверх своего пуховика. Еще мне дали большой платок, повязала его прямо на шапку.

Никто из деревенских не задавал мне вопросов: ханты — очень спокойные люди, неторопливые и не назойливые. Здесь нет суеты.

В Нумто уже прилетели глава Белоярского района Сергей Маненков, глава сельского поселения Казым (деревня Нумто входит в его состав) Алсу Назырова, представители «Сургутнефтегаза» и журналисты корпоративных СМИ. Здание клуба маленькое, крошечный зал набит людьми. Глава района держит речь перед жителями и гостями деревни, приводит в пример 80-летних и 90-летних жителей района, которые до сих пор работают, пытается балагурить — этакий свой парень. Отчитывается и об успехах в сотрудничестве с недропользователем: церковь по просьбе местных возведена, два дома построены, чистой водой обеспечить обещают в ближайшее время. Пока чиновник говорит, глава Казыма Алсу Назырова внимательно и беспокойно оглядывает зал — то приподнимется, то сядет. Как будто переживает, как бы что не по сценарию пошло.

— Вы почему говорите, что «Сургутнефтегаз» хорошо работает? Вы нумтовский народ обманываете, — вдруг заявил мужчина из зала в национальной одежде и с планшетом в руках. Это Сергей Кечимов, шаман и хранитель священного озера Имлор Сургутского района. Этот ханты известен во всем регионе как непримиримый борец с компаниями, которые добывают нефть на землях лесных людей. Его голос тут же перекрывает глава района Маненков: — У нас тут сход жителей деревни Нумто! Если у вас будут вопросы, вы потом мне их зададите!

Глава поселения Алсу Назырова тут же устремилась к выходу, где дежурил полицейский, а шаман попытался говорить дальше. Нумтовцы уже перестали проявлять интерес к собранию и потянулись к выходу — впереди гонки на оленях, впервые на кону — снегоход «Буран», вещь недешевая и очень нужная в хозяйстве. Выкрики шамана о том, что оленей скоро негде будет пасти, тонут в голосах Маненкова, Назыровой и полицейского, который уже пробрался сквозь толпу ханты к Кечимову:

— Вы с Нумто? Нет? А откуда вы тогда знаете, что так говорите? Кричать не надо. Пойдемте поговорим.

Люди расходятся из клуба, на крыльце рядом с Сергеем Кечимовым двое сотрудников полиции. Шаман пытается им объяснить, что священную землю нужно защищать, а нумтовцев обманывают, как детей.

На стыке двух цивилизаций

Люди в Нумто очень простые. Я замерзла и постучалась в один из домов, меня пустили погреться, предложили чай и пирог с олениной. Обстановка в доме нехитрая: три небольшие смежные комнаты, в центре дома у кухни — печь, над ней висит оберег — небольшие плетеные лапти. На кухне есть все необходимое, в том числе и плита, и микроволновка. Уборная, как и полагается в деревне, — на улице. Руки можно помыть в доме в рукомойнике.

— Некоторые (их немного) из местных ханты работают на «Сургутнефтегаз» и в то же время живут традиционным образом жизни, — рассказывает хозяин дома. — На что-то же нужно жить. Да и мнения нашего давно уже не спрашивают. Все решает администрация района. Они заключают договора о сотрудничестве с нефтяной компанией, получают от нее деньги, но поддержка от нефтяников до ханты не доходит, народ получает мизер. Где-то по пути до жителей Нумто деньги эти оседают в чьих-то карманах.

Нефтяников здесь так и называют по-бумажному, кто с опаской, а кто с уважением, — «недропользователи».

— А мы живем глухо, — продолжил хозяин. — Потом узнаем, что вот слушания, оказывается, были по открытию скважин. В Белоярском. А как мы туда успеем добраться, если нас заранее не известили? У нас и связи-то толком нет в деревне. Обещают сделать. Все обещают.

Это правда — когда я была в Нумто, связь была только через МТС, и то слабая. Жители деревни кладут свои телефоны высоко под потолок, чтобы поймать сигнал. Уже после Дня оленевода, в конце марта, в деревне установили вышку сотового оператора «Мотив», об этом по телефону рассказала одна из жительниц Нумто.

Пока я грелась горячим чаем с пирогами, в дом зашли гости — соседка Екатерина с бабушкой Еленой.

Екатерина живет традиционно: держит оленей, собирает дикоросы, потом их продает. Она — потомок тех самых шаманов Молдановых, которые когда-то стали участниками и едва не зачинателями Казымского восстания, когда в 1930-х годах ханты и ненцы Белоярского района с оружием в руках выступили против политики советского правительства, защищая свой традиционный уклад. Восстание проходило в окрестностях реки Казым и озера Нумто. Ханты захватили семерых представителей советской власти, которые пытались убедить туземцев не мешать масштабному лову рыбы из озера Нумто, пятерых принесли в жертву, двоих оставили в заложниках. В Белоярский район был выслан карательный отряд. Во время перестрелки пострадали обе стороны. Около сотни ханты и ненцев арестовали, часть из них потом освободили, часть отправили в заключение, откуда вернулись немногие.

Женщины сели:

Екатерина говорит о Ватлорском месторождении, про те самые три поисково-оценочные скважины, которые обсуждали на «тайных» слушаниях 24 января.

Про слушания коренные жители узнали, когда услышали вертолет: обычно он прилетает в деревню по понедельникам. А тут — не по расписанию.

— Конечно, мы обратили внимание, чего это вдруг вертолет прилетел. Стали интересоваться друг у друга. В общем, сарафанное радио в итоге выдало, что вертолет прислали нефтяники, чтобы в райцентр забрать [жительницу деревни, методиста дирекции «Природный парк „Нумто"»] Наталью Вылла. Начали выяснять, ну и оказалось, что она отправилась на слушания. И староста деревни Семён Пяк тоже. Нам ничего не сказал, а ведь староста, должен был! — возмущается хозяин дома.

На озере Нумто вот-вот начнутся гонки. Я иду к месту соревнований. Улица плавно спускается к озеру, шумят моторы снегоходов, мимо пробегают олени в упряжках с ярко украшенными санями, вокруг много детей и женщин в праздничной национальной одежде с орнаментом. Берег у Нумто пологий. С установленной деревянной мини-трибуны нефтяники и глава поселения сказали все полагающиеся приветственные слова. Чиновников из райцентра здесь уже нет. В небе появляется вертолет, это глава Белоярского района полетел назад, в цивилизацию.

Гонкам торжественно, со стихами от местного оленевода Василия Пяка, дан старт. Я рассматриваю оленей, зрителей, среди которых немногочисленные гости из Когалыма и Сургута. Журналисты и фотографы снимают событие для новостных сюжетов. Очередной мастер национального спорта описывает на оленьей упряжке дугу по снежной трассе длиной 800 метров.

Здороваюсь с одним из ханты на его языке: «Вуща!» (это значит «Привет»). Его зовут Егор Лозямов, он разговаривает тихо, не торопясь. У него свое оленье стадо — около 40 голов. Спрашиваю, как живется сегодня ему в Нумто, помогает ли нефтяная компания, не хотел бы он оставить деревню и уехать в город?

Егору повезло — его угодья расположены ближе к границе с Ямалом, буровые работы ему не помешают.

Угодья Фёдора Молданова находятся рядом с Казымским месторождением, где тоже планируют ставить нефтевышки. Это Фёдору не нравится, у него тоже олени — 64 головы.

— Где мне их выпасывать? Уже сейчас есть случаи, когда наши олени травятся химикатами, которыми нефтяники засыпают скважины. Соль напоминает. Олени слизывают и травятся, — ругается Фёдор. — Если бы мои родовые угодья были документально закреплены за мной, не посмели бы нефтяники без моего голоса бурить землю. Я хочу заняться этим вопросом. Правда, мне сказали уже, что это долго и нелегко и не обязательно, что получится.

Маленький допрос

Я прогуливаюсь среди ханты, рассматриваю их яркие праздничные наряды, фотографирую их. Некоторым из них говорю «вуща». Видимо, я привлекла к себе внимание: ко мне подошла глава поселения Алсу Назырова. У нее громкий, властный голос, она улыбается:

— А вы кто, как вас зовут, откуда приехали к нам?

— Я Маша. Приехала к вам на праздник из Нижневартовска.

— Русское имя — Маша, — констатирует Назырова вслух. — Ну и как, нравится вам здесь?

— Очень. Красиво у вас, интересно.

Подошли местные жители, глава переключилась на них.

Оленьи гонки на озере завершились, победитель определился — «Буран» получил местный житель Михаил Молданов. Молдановых в деревне Нумто много, не все они состоят в прямом родстве между собой, но входят в один род.

Я ушла с озера побродить по деревне. Очень скоро меня догнал полицейский — тот самый, который «охранял» по просьбе главы поселения Назыровой шамана Сергея Кечимова. Интересуется, когда и как я сюда приехала. И последний вопрос кажется главным. Встречно интересуюсь, почему меня об этом спрашивают: я не должна была сюда приезжать или что-то стряслось, кого-то ищут? Сотрудник полиции отнекивается: мол, нет, просто интересно, не местная, а тут всех почти знают. Подошел еще один мужчина, представился сотрудником «Сургутнефтегаза».

Мужчина пытается выяснить какие-то детали, которые указали бы ему на тех, кто меня подвозил. Затем понимает, что это бесполезно, и выглядит он с таким допросом более подозрительно, чем я, приехавшая на День оленевода, машет рукой: «Короче, ясно».

Из деревни уезжала вечером. У клуба посреди улицы шли национальные состязания, участвовала в них в основном молодежь: парни метали тынзян на хорей в цель — забрасывали аркан на деревянный шест. Чуть подальше девушки бежали стометровку. Народу тоже было немного, все местные.

Немногочисленные жители Нумто вынуждены отмечать значимые для них дни без большого круга гостей. В соседнем Сургутском районе День оленевода отметили с размахом, администрация района приглашала жителей ХМАО через соцсети и анонсы в СМИ. А здесь — изоляция и «кураторство» нефтяной компании.

Глава II. Взгляд с «большой земли»

«Тайные слушания»

«Тайные» слушания, о которых рассказывали жители Нумто, прошли 24 января 2019 года. Информация о них появилась на сайте администрации Белоярского района месяцем раньше. Формулировку темы неподготовленному читателю было сложно понять: «О намечаемой хозяйственной и иной деятельности, которая подлежит экологической экспертизе в соответствии с проектной документацией, содержащей техническое задание и материалы оценки воздействия на окружающую среду, по объекту „Поисково-оценочные скважины Ватлорского лицензионного участка, шифр 14487"».

Ознакомиться с материалами проекта, внести в него замечания чиновники предложили лично — для этого жителям деревни Нумто нужно было добраться до офиса «Сургутнефтегаза» в Сургуте (270 км по прямой) или до администрации Белоярского района в городе Белоярский (235 км).

Местные власти знают, какая связь в деревне, что многие ее жители ведут хозяйство, уезжают на стойбища и не могут отслеживать все публикации и объявления на сайтах. Но формально слушания прошли по букве закона. Официальный представитель администрации Белоярского района в социальной сети «ВКонтакте» Александр Копылов сообщил, что информация о слушаниях была опубликована в октябре и декабре 2018 года на сайте администрации, в газетах «Белоярские вести», «Новости Югры» и в «Российской газете». По данным Копылова, ни при проведении общественных обсуждений, ни после их завершения замечаний и предложений в администрацию района не поступало.

Документ, который предлагали на обсуждение на слушаниях, содержит 901 лист в электронном виде. Планируется, что ближайшая поисково-оценочная скважина №4719П появится в 17 километрах на восток от деревни Нумто, а в 16 километрах от деревушки пройдет ближайший участок трассы для перевозки бурового оборудования.

Ближе всего к буровой площадке будет находиться изба оленевода Василия Пяка, который присутствовал на слушаниях, — между ними будет всего четыре километра, а до трассы для перевозки бурового оборудования — 1,4 километра.

В проекте говорится, что «схемы расположения площадок скважин с трассами перевозки бурового оборудования к ним согласованы с представителями КМНС [коренных малочисленных народов Севера], непосредственно проживающими и ведущими традиционный образ жизни на рассматриваемой территории».

После слушаний на сайте администрации появилась заметка с фотографиями: на них чиновники и несколько деревенских.

Сотрудник районной администрации рассказал, что власти не только информировали жителей Нумто о предстоящих слушаниях через СМИ и на сайте, но даже просили «Сургутнефтегаз» вертолетом привезти желающих. В итоге на слушания приезжали представители четырех семей: Наталья Вылла (которая не только живет в деревне, но и работает в дирекции парка методистом по экопросвещению), Павел Вылла, представитель национальной общины Леонид Пяк, Василий Пяк, Сергей Пяк, Жанна Сергачева, Лидия Логаны. По словам Войтеховича, Наталья Вылла попросила выделить «самую лучшую бригаду для бурения»: она наблюдает, как осваивается территория, знает, что есть бригады, которые работают чисто и добросовестно.

Для ханты нефтедобыча означает истребление всего, что их окружает: спецтехника разрушит землю, которая на Севере восстанавливается очень долго, с большим трудом; будут нефтеразливы, которые отравят воду и растительность, — негде будет пасти оленей и собирать дикоросы. Многие это понимают, но немногие отваживаются на открытое сопротивление.

После «тайных» слушаний несколько деревенских написали анонимное письмо в администрацию района и прокуратуру. Они заявили, что слушания были незаконными, потребовали отменить их результаты и провести новые слушания — уже в Нумто, попросили впредь не учитывать мнение семей Вылла и Пяк, которые «решают судьбу местного населения», в вопросах нефтяного освоения парка. Если эти требования не будут выполнены, авторы письма пообещали писать Путину и «в федеральные службы». Они объяснили анонимность обращения тем, что боятся давления со стороны администрации.

В прокуратуре «7х7» сообщили, что по заявлению уже начата проверка, результаты будут известны через месяц.

За развитием событий в парке следило российское отделение «Гринпис», но присутствовать на обсуждениях активисты не смогли. 11 февраля они направили в администрацию Белоярского района и «Сургутнефтегаза» свое заключение поводу оценочных скважин на Ватлорском лицензионном участке, в котором перечислили, почему слушания прошли с нарушениями и почему их нужно считать недействительными.

По мнению экологов, материалы оценки воздействия на окружающую среду не были опубликованы в интернете, а значит, заинтересованные организации, включая «Гринпис», не имея своих представителей в Югре, не могли ознакомиться с ними. Недропользователь посчитал замечания «Гринпис» несостоятельными, сочтя, что все было вполне доступно на сайте органов местного самоуправления Белоярского района и на официальном сайте ПАО «Сургутнефтегаз» в разделе «Экология», подраздел «Сведения для общественности». Представители «Гринпис» утверждают, что проектная документация на сайте «Сургутнефтегаза» появилась недавно, а извещение о проведении общественных обсуждений с шифром 14487, напротив, исчезло.

Руководитель пресс-службы нефтяной компании «Сургутнефтегаз» Алексей Артеменко рассказал «7х7», что сегодня никаких проблем при взаимодействии с местным населением Нумто нет: все довольны, а если кому-то что-то не нравится, то компания всегда открыта к диалогу. Артеменко перечислил то же, что говорили корреспонденту «7х7» представители районной администрации: ханты получают топливо, брус для строительства, в деревне ежегодно возводят новые дома взамен старых, решают проблемы связи, строят церкви.

Ситуация вокруг деревни Нумто намеренно нагнетается кем-то, кто преследует свои меркантильные интересы, уверен начальник пресс-службы компании, но подробнее прокомментировать отказался.

Почему именно Пяку оказали такую помощь — единственному провели на стойбище интернет — Артеменко сказать не смог. На вопрос о том, почему Пяк раньше был категорически против освоения территорий парка «Нумто», а теперь активно сотрудничает с нефтяниками, ответил:

— Наверное, потому что разум включился, понял, что мы не разрушаем, а бережно свою работу ведем. Что мы не несем опасности экологии и укладу жизни, а, напротив, стараемся привнести удобство, цивилизацию.

«А если теракт?»

Спрашивать про строгий режим на промысловой дороге, которая ведет до Нумто, мне пришлось уже по телефону и через запросы в нефтяную компанию и районную администрацию.

На территории природного парка «Нумто» находятся автодороги, построенные и принадлежащие ПАО «Сургутнефтегаз» по праву собственности, — они не общего пользования, связывают объекты нефтедобычи, расположенные в парке, и Сургутский район. Об этом говорится в официальном ответе на редакционный запрос. В компании сослались на федеральные законы о промышленной безопасности производственных объектов, о безопасности объектов топливно-энергетического комплекса, о транспортной безопасности и о противодействии терроризму: по ним «Сургутнефтегаз» обязан обеспечивать промышленную безопасность и защищать от террористов объекты ТЭК и транспортной инфраструктуры. Поэтому, уверены в компании, акционерное общество «вправе ограничивать доступ посторонних лиц на территорию объектов ТЭК, расположенных на лицензионных участках „Сургутнефтегаза"».

На вопрос про КПП на промысловых дорогах в ответе на запрос говорится, что сделано это было по требованию самих коренных жителей и органов исполнительной власти Югры и Белоярского района — чтобы ограничить пропуск на территорию парка посторонних, не живущих в Нумто, не участвующих в нефтедобыче и не работающих в природном парке.

Замначальника управления по сельскому хозяйству, природопользованию и вопросам малочисленных народов Севера администрации Белоярского района Александр Войтехович уверен, что Нумто — это территория, которую лишний раз лучше не тревожить: «Там же дичи немерено, много краснокнижных птиц». На вопрос о строгом пропускном режиме чиновник ответил:

Снова спрашиваю, с чем связан такой строгий надзор за дорогой и деревней.

— Понимаете, грустный опыт есть. Люди не всегда адекватные приезжают: то с оружием охотятся в угодьях без разрешения, то на частном вертолете прилетят, когда отел идет. Поэтому «Сургутнефтегаз» оберегает эти коренные народы, — объясняет Войтехович. — А еще любителей цветмета хватает. Вот качалка работала-работала, приехали, смотрят, что никого нет — кабель срубили и увезли. А не дай Бог теракт может произойти. Всякие люди есть. Тем более, вы же понимаете, против «Сургутнефтегаза» определенные структуры «Гринпис»… Они могут проникнуть: «А давай сделаем разлив, а потом будем козырять этим». Очень неприятные люди. Нефтяники платят налоги в бюджет, вкладывают большие деньги в строительство дорог. Это их частная собственность, но жители Нумто ездят без ограничений.

— Накладывать на граждан России незаконные ограничения, прикрываясь сказками про шпионов, — это в духе времени. Но на самом деле неприятные люди — это те, кто из жадности не ремонтирует ржавые нефтепроводы, из-за чего каждый год в России происходят тысячи разливов нефти, которые отравляют почву, реки и озера, губят все живое вокруг, — считает медиакоординатор «Гринпис» Константин Фомин.

В нефтяной компании мнение, что в деревню невозможно попасть без согласования, назвали ошибочным и сослались на то, что из Белоярского в Нумто регулярно летает вертолет.

Но вертолет, как показывает практика, — не гарантия.

Два года назад в Нумто пыталась попасть журналистка из Германии Андреа Ремсмайер. Она хотела написать историю противостояния между обскими уграми и нефтяной компанией. Ей, несмотря на содействие нумтовцев, не дали проехать ни по дороге, ни на вертолете.

— Я покрыла такое расстояние, приехала в глухую тундру, чтобы столкнуться с отказом службы безопасности «Сургутнефтегаза», я была просто обескуражена, — рассказала Андреа «7х7».

В компании прокомментировали случай с иностранной журналисткой так: Андреа Ремсмайер не обращалась в «Сургутнефтегаз», чтобы проехать на территорию природного парка «Нумто», соответственно, вопрос о ее пропуске не обсуждался.

Было ваше — стало наше

При создании природного парка в 1996 году «Сургутнефтегазу» позволили провести только разведку недр.

— Ни о какой добыче нефти речи не шло! — объясняет бывший начальник отдела особо охраняемых природных территорий департамента экологии Югры Татьяна Меркушина. — Тогда было важно понять, сколько запасов имеет земля Нумто, и затем отнести эту территорию к стратегическим, то есть использовать разработку нефти на территории Нумто лишь в исключительных случаях.

С 1995 года Меркушина работала в региональном департаменте экологии, а затем в департаменте недропользования и природных ресурсов. Она знает о том, как «Сургутнефтегазу» удалось зайти для добычи нефти на ту территорию природного парка «Нумто», которая ранее обладала статусом заказника и где любая хозяйственная, а тем более промышленная деятельность запрещена.

После того, как разведка обнаружила залежи углеводородов, «Сургутнефтегаз» в 2004 году сумел получить лицензию на добычу нефти, указав, что на участке отсутствуют особо охраняемые территории, и начал разрабатывать Ватлорское месторождение.

В 2007 по 2010 годы «Сургутнефтегаз» не раз заявлял о планах разработки месторождения и добычи нефти в зоне водно-болотных угодий, рекомендованных для включения в международный список водно-болотных угодий Рамсарской конвенции рядом с озером Нумто. Но экс-губернатор Югры Александр Филиппенко не давал согласия на изменение зонирования.

По словам Татьяны Меркушиной, с приходом нового губернатора ХМАО Натальи Комаровой ситуация вокруг природного парка начала постепенно меняться. В 2014 году к вопросу об изменении зонирования подключились ученые, «Сургутнефтегаз» взял на себя все финансирование исследований, которые поручила провести губернатор ХМАО Наталья Комарова.

Экс-начальник департамента экологии рассказывает, что в 2016 году на жителей деревни Нумто давили, чтобы те дали согласие на разработку месторождений на болотах и не выступали против на общественных слушаниях: им грозили, что они не получат ни «Буранов», ни бензина, ни социальной помощи, которая сейчас выделяется по соглашению с администрацией Белоярского района.

Российское отделение «Гринпис» собрало более 36 тыс. подписей ученых, экологов, местных жителей против добычи нефти в Нумто и изменения зонирования. Их поддержали президентский совет по правам человека и сотрудники природного парка. На имя губернатора ХМАО 59 жителей Нумто (четверть деревни) направили письменное обращение. Но, несмотря на все протесты, 14 октября 2016 года Минприроды России согласовало изменение зонирования и разрешило нефтедобычу в парке, а 28 октября правительство региона утвердило новое зонирование постановлением, Наталья Комарова его подписала. В 2017 году о ситуации с парком представители российского отделения Гринпис рассказали на заседании ООН.

— Общественность и сотрудники нашего отдела особо охраняемых природных территорий департамента природных ресурсов и несырьевого сектора экономики округа обращались к губернатору Югры, дважды направляли обращение в Генпрокуратуру (в декабре 2016 года, в марте и ноябре 2017 года). Но та действенных мер по обращениям не приняла, спустив их обратно на уровень округа. Но дело в том, что прокуратура автономного округа не может высказаться против себя и признать, что она нарушила нормы закона. Ведь это нонсенс. Кто же пойдет против себя? — говорит Меркушина.

По словам собеседницы «7х7», ее ставку в департаменте сократили в 2017 году. Пострадал и теперь уже бывший директор природного парка «Нумто» Сергей Лаврентьев, который не соглашался на изменение зонирования, — его тоже уволили.

Сегодня Меркушина на пенсии, живет в Ханты-Мансийске. Она считает: чтобы остановить процесс захвата природного парка Нумто, необходим интерес федеральных СМИ и широкой общественности, чтобы прокуратура уже не могла игнорировать сигналы о Нумто.

По словам руководителя программы по особо охраняемым природным территориям Российского отделения «Гринпис» Михаила Крейндлина, сейчас формально режимом парка добыча нефти разрешена, но на самом деле ничего не изменилось — это по-прежнему территория заказника, в местах трех согласованных в январе скважин концентрации редких птиц нет, но вся та территория является средой их обитания.

— Статья 24 ФЗ о животном мире ясно говорит, что запрещается деятельность, которая может — может! — привести к гибели, сокращению численности или изменению среды обитания животных, занесенных в Красную книгу. А ведь там не только скважины, но и дороги к ней, вся инфраструктура. Она, естественно, разрушит среду обитания птиц — орлана, водоплавающих птиц, там даже стерх отмечался. По этой территории еще проходит миграция лосей, оленей, — говорит Михаил Крейндлин.

Есть еще один важный момент, по словам эксперта: по закону леса, расположенные в границах охранных территорий, в том числе и в природных парках, относятся к защитным лесам, там не допускается строительство объектов инфраструктуры предприятий по добыче полезных ископаемых.

— Есть несколько решений судов, что в этих лесах, как в других природных парках ХМАО (например, Кондинские озера, они переведены в защитные), никакой добычи нет и быть не может. То есть это еще одна норма закона, которая нарушается, — подытожил Михаил Крейндлин.

Все эти факты изложены в заключении «Гринпис». Если строительство скважин в районе Нумто будет одобрено, экологи намерены обращаться в суд.

Уполномоченный по правам человека в ХМАО Наталья Стребкова уверена, что Нумто — это совершенно открытая территория. Такой вывод она сделала после того, как два года назад побывала на одном из местных собраний:

— Когда эта шумиха с зонированием началась, я туда вылетала, чтобы посмотреть, нет ли давления на людей, свободны ли они в своих волеизъявлениях, высказываниях, какие вопросы они задают. Я видела, как они задавали вопросы, неудобные для «Сургунефтегаза», те не знали, что ответить. Вопросы были на самые разные темы. Они не боятся абсолютно никого. Тогда же я предложила людям выбрать общественных помощников, чтобы они информировали меня обо всех проблемах, которые будут возникать. Их тут же выбрали. Павел Молданов, Василий Пяк — это мои помощники. Они проживают в этой деревне, работают, и, если возникают какие-то вопросы, они мне звонят. Я если слышу что-то, выхожу на них, прошу рассказать. За последнее время ко мне никто из деревни Нумто с жалобами не обращался. Последний сход, на котором были и представители компании, состоялся в День оленевода. Там заслушали отчет главы района Сергея Маненкова, который отчитался и уехал, а представители «Сургутнефтегаза» остались и провели праздник. Никаких вопросов о бурении там не обсуждалось и не поднималось. Я связывалась со своими помощниками, которые работают в Нумто, они мне все в подробностях рассказали, — пересказала Стребкова.

Новые вышки не отразятся на природоохранной зоне, считает омбудсмен. Она ссылается на научно-исследовательское заключение, которое еще два года назад было представлено на сходе. Про слушания в Белоярском, где приняли участие представители четырех семей из Нумто, Наталья Стребкова сказала:

— Для меня странны ваши формулировки по слушаниям, потому что слушания проходят в деревне Нумто с приглашением «Сургутнефтегаза», с приглашением администрации района, и обязательно приглашаются представители департамента недропользования… Давайте я разберусь в этой информации, что это было, что это за слушания, и потом проинформирую вас.