Люди и лошади
Как выживают дикий табун и старое село
на берегу Белого моря
Репортаж «7х7»
На берегу Белого моря, в отдаленном селе Кузомень Мурманской области, живут одичавшие якутские лошади. На песчаных дюнах, где практически ничего не растет, им трудно найти корм. Некоторые сельчане помогают им выжить. Но не все рады такому соседству: лошади непредсказуемы, они кусаются. К тому же людям самим непросто — годы сытой жизни при рыболовецком колхозе закончились: дорог нет, фельдшерский пункт закрыт, лосося можно ловить только за дорогую лицензию. Корреспондент «7×7» Мария Казанцева отправилась в Кузомень в марте 2020 года, чтобы узнать, как выживают люди и лошади в полярной пустыне.
Глава 1
Колбаса с кониной
Из кромешной темноты, которую прорезает только свет фары снегохода, вдруг появляются три гигантские лошадиные морды: одна белая и две темно-коричневые. Большие гривастые лошади фыркают и надвигаются на нас, проваливаясь в сугробы. Яков, наш водитель, свистит и хлопает, лошади начинают пятиться.

В диком табуне села Кузомень шесть лошадей: конь, кобыла и их жеребенок, конь и жеребенок (их кобыла умерла года два назад) и одинокий молодой жеребец, отбившийся от первой «семьи» после рождения младшего брата. Ему самое время искать себе самку, но здесь ему пары нет — только в нескольких десятках километров отсюда, в селе Чаваньга, куда можно добраться только по воздуху. В Чаваньге на вольных хлебах живут девять лошадей.
Оба табуна — потомки якутских лошадей из Оймякона, «полюса холода». На Белое море, в Чаваньгу, их прародителей привезли военно-транспортным самолетом. В 1988 году один из председателей местного колхоза решил взять 17 диковатых кобылок и жеребцов на откорм, чтобы производить колбасу с кониной. Идея себя экономически не оправдала, часть лошадей попала в Кузомень в счет долга перед колхозом.
Глава 2
Полярная пустыня
Село Кузомень — это песчаный мыс. Правый берег омывает Белое море, левый — река Варзуга, в которой нерестится атлантический лосось. По меркам Крайнего Севера, дорога сюда есть. От Мурманска до села 500 километров.

Сначала надо ехать по федеральной трассе до районного административного центра, Кандалакши, потом дорога к Терскому, юго-восточному берегу Кольского полуострова, становится уже и хуже. Зимой по укатанному снегу добраться можно, если путь расчистил трактор. Без него Терский берег и 12 отдаленных сел и деревушек в считанные часы оказываются отрезанными от городов и столицы региона, от больниц и продовольственных баз. По кромке полуострова — сплошь дикая тундра.
Примерно в 380 километрах от Мурманска — поселок городского типа Умба, административный центр Терского района. По статистике, в нем живут 5259 человек, но ежегодно сюда приезжают три тысячи туристов: экстремалы, байдарочники, рыбаки-нахлыстовики и просто любители природы. Ценят эти места за дикость, самобытность и рыбу: тут водится самое крупное в Европе стадо дикого лосося.

От Умбы до Кузомени — 112 километров и три крошечных села, в каждом всего по десятку домов вдоль берега моря. Летом машины покрываются яркой пылью: дорога здесь красного цвета из-за особенной песчаной породы в грунте. Зимой — постоянный ветер со снегом. Видимость такая, что границу между землей и морем на глаз не определить, ты просто едешь в абсолютном нигде, сплошной ледяной пустыне без начала и конца. Только маяк в Кашкаранцах показывает, где край земли.

Это село еще живет и помогает путникам ориентироваться. От него до Кузомени остается 47 километров и самый коварный участок пути — четыре километра по барханам песка и снега. На краю лесной полосы машины оставляют все, даже местные. Зимой пересаживаются на снегоходы с санями.
Здесь настоящая полярная пустыня. На песчаных барханах ничего не растет, из-за постоянных ветров в почве не задерживается жизнь. Этот процесс еще называют выдуванием, он начался здесь более 100 лет назад.

Поморские погосты (сезонные стоянки поморов) и купеческие ярмарки были здесь еще при Петре Первом. В то время здесь заготавливали для страны ценный хвойный лес — и так бездумно, что земли превратились в пустыню. Когда все вырубили, люди переключились на рыбалку: по местным водоемам пролегает путь лосося на нерест. В советское время здешний рыболовецкий колхоз «Моряк» жил очень богато, а Кузомень считалась муниципальным центром Терского берега.
Глава 3
Сами по себе
8 марта 2020 года в Кузомени был единственным ясным и безветренным днем. Чувствовался праздник: шумели снегоходы, жители хозяйничали во дворах, дети гуляли на улицах. В клубе (небольшом деревянном доме с двумя залами) устроили капустник и чаепитие в честь Международного женского дня: расставили полукругом стулья и сделали «сцену». Пришло человек 40 — почти половина села. После стихотворений, стендапов и песен в зрительном зале за 10 минут несколько столов накрыли общей скатертью и заставили угощениями: каждый из дома принес салаты, отварную картошку, селедку, колбасу, сыр. Местной рыбы нет. Отшучиваются, мол, если селедка российская — значит своя.

На самом деле сельчанам уже давно запретили рыбачить сетями, а на удочку в море много не поймаешь.

Местные жители свободно могут ловить только корюшку зимой. Их права на рыбалку ограничены.
Сейчас в Кузомени 93 жителя. Работы немного: в рыболовецком колхозе «Всходы коммунизма», в двух магазинах, клубе, на электросетях, в начальной школе.

На всех тут две самые распространенные фамилии — Двинины и Заборщиковы. Из 13 детей все, кто старше 10 лет, учатся в интернате в соседнем селе Варзуга. На выходные они вернулись домой, чтобы участвовать в концерте.

Анна и Денис Мошниковы — родители трех девочек и двух мальчиков, они местные жители в третьем поколении. Анна работает в местном магазинчике продавцом, а Денис — в энергосбытовой компании.
Анна и Денис Мошниковы растят в Кузомени пятерых детей. Самая большая проблема для них — недоступная медицина
— Мы хотели сына. Ни со второй, ни с третьей попытки не получилось. Забеременеть в четвертый решилась с опаской. За плечами был уже опыт домашних родов и совершенно недоступной медицины: я не успела выехать из села, и врачи тоже ко мне не успели, — рассказала Анна Мошникова. — Патронажная сестра к детям не приезжает, прививки мы выпрашиваем. Да что говорить, если к нам скорая помощь ехать не хочет. Если очень настаивать, то, может быть, и приедет, но часов через семь.

Фельдшерско-акушерский пункт в Кузомени закрыли в 2012 году: и здание ФАП, и служебное жилье были в аварийном состоянии, медик уволилась. Ликвидировать медицинский пункт можно было только с согласия местных жителей, то есть через процедуру общественных слушаний. Власти их не провели. Сейчас сельчане обращаются к врачу в соседней Варзуге. 24 километра по грунтовке они едут около часа, весной и осенью дорога часто становится непроезжей. Врач в Кузомень не приезжает, только консультирует по телефону или передает с кем-нибудь лекарство.

 — В январе дети заболели: у всех температура высоченная держалась, кашель, насморк. И ничего не помогало. Умоляли врачей приехать. Фельдшер добралась к нам на пятый день после первого обращения, — рассказывает Анна Мошникова.

 — Пока дети в интернат не приедут, педиатр их не осматривает. Хотя мобильная медицинская бригада должна приезжать в «отдаленку» не реже двух раз в год. Прививочный календарь у детей, мягко скажем, смещен. Моим детям почти два года, а у них до сих пор не сделаны прививки, которые нужно делать в год. В Умбе говорят: «Приезжайте!» Но это не просто трудно, а практически нереально с пятью детьми туда-обратно 300 километров по бездорожью на плановый осмотр, — возмущаются Мошниковы.
— Умирать тут уже не страшно! — говорит Владимир Кондратов. Всю жизнь он работал на вредном производстве, а в Кузомень приехал 10 лет назад за тихой старостью и рыбалкой. — Это самовыживание, потому что с медициной беда тут. Ее нет. Я просто знаю, что болеть нельзя. За меня, старого, никто бороться не будет. Но ведь дети здесь и туристы! И травмы бывают, и приступы у людей, а обратиться за помощью не к кому, и выехать отсюда быстро не получается.

Жительница села Ольга Мошникова шестой год ведет переписку с властями. В 2016 году власти обещали построить фельдшерско-акушерский пункт по программе развития сельского хозяйства. Потом строительство перенесли на 2018 год. В 2020 году местные жители решили обратиться к губернатору, подписи собирают в местном магазине.
Глава 4
Якутский поцелуй
Застолье продолжается. Я спрашиваю, как жители относятся к дикому табуну. Сначала люди затихают, а потом все начинают все громче и громче, наперебой:

 — Лошади эти опасные, они нас достали уже. Иногда приходится деревню по берегу обходить, когда они стоят! Они кусаются!

 — За детей страшно. Со всеми инструктаж проводим: к лошадям не подходить!

 — Туристов кусают постоянно. Люди им сухарики протягивают, они наглые и неблагодарные: и куснут, и лягнут. Такие травмы бывают!
— Пусть свой век доживают — и хватит. Не нужно нам этих лошадей! Мы же медведей не прикармливаем!

 — Они дикие — вот пусть и живут в лесу. Они ленятся, в лес не ходят. Трутся в деревне, по помойкам шастают.

Одна из женщин говорит, что лошади генетически больны, потому что скрещиваются между собой, ее сосед со смешком добавляет, что табун этот — «извращенцы», потому что «кони прыгают друг на друга».

Туристы, не знающие характера лошадей, страдают от них постоянно. Голодные животные могут схватить сухарь вместе с перчатками. Однажды одного рыбака, пожелавшего сделать фото в обнимку с жеребцом, конь укусил за бок. По словам очевидцев, на месте «якутского поцелуя» образовалась большая черная гематома — если бы не толстый бушлат, конь прокусил бы печень.

Четыре года назад в Кузомень приехала семейная пара — предприниматели Наталья и Яков Чунины. Оба северяне, он — из Умбы, она — из Кандалакши. Весной 2016 года они оформили земельный участок в Кузомени в аренду, поставили на нем палатку и начали строить дом. К осени перебрались в скромный двухкомнатный «сэндвич». Им нравится жить близко к природе.

Наталья искренне восхищается всем, что ее окружает: морем, рекой, песками, птицами, у которых здесь перевалочная база во время сезонной миграции. В жесткой траве на песчаном берегу птицы выводят птенцов — смешные малыши бегают по отливу и чуть не попадают под колеса машин.

С лошадьми Чунины познакомились в первый же день своей жизни в Кузомени. Животные пришли к палатке в поисках еды.
Наталья и Яков Чунины рассказывают, как взяли шефство над лошадьми
В кузоменских песках трава — большая редкость. Кусты встречаются только возле домов, куда люди специально привозят грунт. Лошадям только и остается, что питаться водорослями на отливе, редкими былинками, хвоей и отходами у домов: очистки и огрызки люди вываливают прямо на дорогу или оставляют у дома в ведрах.

Лошади обходят одну-единственную улицу, как по часам: с 9:00 с одного конца деревни до другого. По вторникам, когда привозят хлеб, приходят к магазину — кто-то из покупателей обязательно разжалобится, купит им буханку, или продавец вынесет списанные корки.

Голодный сезон начинается у лошадей в октябре. Пески покрываются снежной коркой, бури могут длиться по несколько дней подряд, температура падает до −20. Лошади спасаются тем, что экономят силы: стараются встать в ряд между домами и почти не двигаются.
В 2018 году у одной пары родилась кобылка, но суровую зиму она не пережила.

 — Мы возвращались с рыбалки. Я увидела, что у дома стоят конь, кобыла и кобылка, — рассказывает Наталья. — Вдруг маленькая лошадка упала. Мне показалось, что она в снегу завязла и не может подняться. Мы к ней подъехали, и я поняла, что у нее просто нет сил. Побежала в магазин, купила ей яблок. Она весила килограммов 100, мы ее с трудом взгромоздили на сани и снегоходом приволокли в сарай, в котором колхозники хранят сено. Стали к ней ездить. Я кашу ей варила, фрукты и овощи носила ей, все убирала из-под нее, гриву расчесывала. И так мне было ее жалко! Она смотрела на меня как человек, и я ей смотрела в глаза и только просила: не умирай, живи, моя хорошая. Узнали, что лошадям нельзя долго лежать на боку, сделали ей специальный диванчик из сена, привезли лебедку, чтобы поднять. Потом мы приехали, прямо на Пасху, а она как ногами начала стучать! Я обрадовалась, думаю, силы у нее появились. Потом у нее посинели губы и она умерла. Мне так было горько! Завернули ее в пододеяльник, укутали сеном и вывезли. Долго сидели около нее. Я не знала, как это пережить.
После смерти кобылки Наталья с Яковом решили взять шефство над табуном, завели YouTube-канал «Лошади Белого моря». Наталья покупала овсянку, распаривала ее, лепила комочки и ими кормила лошадей. Но прокормить животных в одиночку сложно. Поставили в магазине ящик «на еду лошадкам», в нем на самом дне лежит мелочь.

Многие животных жалеют, но помочь деньгами не могут.

 — Даже мышку жалко, а тут лошади. Такие красивые! Но что делать, если я сама выживаю? Бывает копейка, так я брошу. Я живу рыбалкой: что поймала, то и съела. Морожусь на реке, потому что это единственный способ прокормиться, — говорит местная жительница Надежда Пятрашко.

Местные колхозники с декабря начинают выдавать лошадям сено, специально для них заготовленное летом. Но одного сена мало. По сельхознормам каждой лошади требуется от двух до шести килограммов овса с другими концентрированными кормами в сутки.
Жители Кузомени заготавливают для лошадей сено, хранят его в старом сарае и с декабря выдают животным небольшими порциями
Чунины начали рассказывать о лошадях в социальных сетях. Создали группу «Дикие лошади Кольского полуострова». Жители Мурманской области откликнулись и скинулись на корм. Частных пожертвований хватило на 20 мешков овса, 20 мешков комбикорма, почти 750 кг моркови и два рулона сена и травяной муки.

Коллектив одного из градообразующих предприятий региона доставил в село 50 мешков овса и комбикорма. Рыбакам, охотникам и отдыхающим, которых Чунины принимают в своем доме, предложили взаимовыгодный обмен: горожане везут с собой овощи для лошадей, а за это им — бесплатный трансфер.

Наталья и Яков организовали кормушки у своего дома. В 9:00 Яков наполняет их овсом или комбикормом. Примерно через час он вместе с Натальей едет до хранилища сена на снегоходе с санями. Лошади следуют за опекунами по глубокому снегу. Наталья говорит, что в прошлые годы они едва копыта переставляли, а сейчас рысит даже беременная кобыла. После «завтрака» лошадиные семьи обходят деревню, к вечеру снова приходят к дому Чуниных, и Наталья выносит им сырые овощи, чаще всего морковь.
— Это для них первая сытная зима за много лет. И мы уже наблюдаем, как жеребцы иногда играют между собой. Конечно, близко к ним в этот момент лучше не подходить, животные крупные, но мы видим, что это не драки из-за конкуренции за еду. Я мечтаю, что они скоро будут жить спокойно и мирно и радовать нас своей красотой, — говорит Наталья.

Вопрос о диких лошадях местные жители поднимают на каждой встрече с главой района. Кто-то просит организовать уход за животными, кто-то — убрать их из населенного пункта вовсе. Некоторые даже подавали официальные жалобы на лошадей из-за травм и порчи имущества.

Получить комментарий у главы Терского района Геннадия Попова не удалось: он отказался общаться с журналистом под предлогом того, что очень занят организацией антикоронавирусных мероприятий.
Глава 5
Научный подход
В 2012 году было несколько научных экспедиций к лошадям на Терский берег. Академик Российской академии естественных наук Валерий Калашников назвал местную популяцию Arctic Horse ('арктическая лошадь'). Сотрудники Архангельского НИИ сельского хозяйства сделали подробное описание типажа лошадей, составляющих стадо.

Кандидат сельскохозяйственных наук, ученый секретарь и руководитель группы племенного коневодства Архангельского НИИ сельского хозяйства Ирина Юрьева удивляется, как животные приспособились к местным суровым условиям. Она считает, что власти региона должны приложить усилия и сохранить эту удивительную популяцию лошадей. Зимой 2011–2012 года на полуострове погибли 10 лошадей, осталось 50. До 2020 года дожили только 15.
Глава 6
Свободное село
Осенью 2019 года для жителей Кузомени могло многое измениться. Власти и Всемирный фонд дикой природы (WWF) предложили создать здесь национальный парк «Терский берег», чтобы сохранить стадо дикого лосося и развивать рекреационные ресурсы.

По данным WWF, в 2000 году семужье стадо в Варзуге насчитывало 100 тысяч экземпляров, а в 2018 — всего около 1000. Авторы природоохранного проекта считают, что нацпарк позволит привлечь дополнительный бюджет на охрану реки, создать новые рабочие места для местных жителей и сохранить за ними приоритетное право на традиционное природопользование.

В селе состоялось несколько собраний, разработчики проекта национального парка предложили внести в границы особой территории Кашкаранцы и Кузомень. Но жители идею не поддержали: они испугались, что по закону об особо охраняемых территориях окажутся в резервации — въезд и выезд будут контролировать, запретят строить и реконструировать дома без согласования с федеральным министерством и сажать на огородах то, что не растет в этих местах естественным образом.

Когда местные жители высказались против, власти обвинили их в желании вылавливать ценную рыбу без ограничений. Но сельчане возмущаются: у них и так нет прав на рыбу, несмотря на то что живут у водоемов. В море лов сетями запрещен, люди ловят на реке на удочку корюшку и сига. Несколько лет назад в районе Кузомени можно было ставить сетку на щуку, которая ест икру семги, но потом и это запретили. На семгу в сезон нереста, весной и осенью, местные жители должны покупать лицензию — 600 рублей за четыре часа. Удить можно только на строго отведенном участке длинной около километра.
— Весной еще можно что-то поймать, а осенью там ничего не ловится. Реку разделили на два участка: один — для рыбалки для местных, для русских, а второй — для иностранных туристов, которые приезжают рыбачить. Второй участок лучше для рыбалки сам себе, — рассказывает Денис Мошников.

Основное предприятие на Терском берегу — рыболовецкий колхоз «Всходы коммунизма». Это предприятие вылавливает рыбу по квотам и принимает туристов. На реках Кольского полуострова у компании шесть рыболовецких лагерей для любителей нахлыстовой ловли, гостиница и турбаза. Клиенты — в основном состоятельные люди, которые могут себе позволить прилетать на рыбалку вертолетом. Декларируется, что гости рыбачат по принципу «поймал — отпустил», но даже такая рыбалка возможна только по лицензии. Главный урон рыбному стаду, по словам рыбинспекторов, наносят браконьеры.

Местные жители не поняли, как именно национальный парк поможет сохранить популяцию красной рыбы, если их села находятся в устье. Рыбоучетные заграждения и лагеря колхоза находятся выше по реке, но тот участок Варзуги в проект парка не вносили.

 — Работа местным жителям нужна так же, как перспективы для их детей. Но когда я увидел границы парка, обомлел. Это совершенно не то, о чем мы совещались несколько лет подряд, — говорит лесник Геннадий Власов, который изначально поддерживал идею создания национального парка.
Геннадий Власов сначала был за создание нацпарка
Геннадий Власов мечтал, что в нацпарке местные жители смогут открыть гостевые дома, предлагать туристам местную кухню, проводить экскурсии. Но закон, напротив, жестко регламентирует всякую деятельность на территории национального парка. Сейчас Власов вспоминает опыт Куршской косы в Калининградской области — там местные жители были вынуждены уехать из домов, не имея возможности продать их.
Пока Кузомень — свободное село. Наталья и Яков Чунины строят два дома для туристов. Яков говорит, что людям нужна не только рыбалка: купание в Белом море и созерцание природы тоже востребованы. Дикие лошади восхищают гостей, и, как показал эксперимент этого года, люди способны прокормить животных. Но табун постепенно вымирает. Наталья и Яков с радостью бы привезли кобылу из Чапомы, чтобы кузоменское стадо развивалось. Но сельчане их не поддерживают.
Оставить комментарии к материалу вы можете здесь.
Made on
Tilda