В России перед боем он любил наряжаться в казачьи шаровары, богатый кафтан, унизывал пальцы золотыми перстнями, покуривал тютюн из люльки, надевал на голову
шотландский колпак и золотой венок, подаренный ему королем Франции, чем вызывал усмешки русских офицеров и других наемников. Суворов за это язвительно называл Джонса «Дон Жуаном». Для картин Джонс с удовольствием позировал с золотой
медалью Конгресса и крестом «За военные заслуги» ордена Св. Людовика.
Все эти причуды с любовью к пестрым одеждам и переодеванию нашли воплощение в романе Александра Дюма «Капитан Поль». Увлечение Дюма Джонсом привело его
к людям, которые знали капитана. Вот что несколько путано пишет Дюма в предисловии к своему роману:
«Чувство, которое обычно испытывают все поклонники „Лоцмана“, одного из самых чудесных романов Купера (такое чувство и мы
глубоко ощутили), — это сожаление о том, что, прочитав книгу, мы совсем теряем из виду странного человека, за кем с захватывающим интересом следовали через пролив Девилс-Грип и по коридорам аббатства святой Руфи. В характере, в речи и
поступках этого героя чувствуется такая глубокая печаль, такая мучительная горечь, такое великое презрение к жизни, что каждому хочется узнать причины, которые привели столь отважное и великодушное сердце к разочарованию и сомнению.
Нас самих — и, признаться, не один раз — охватывало весьма нескромное желание написать Куперу и попросить его сообщить сведения о начале взлета и о конце жизненного пути этого моряка, этого искателя приключений, — сведения, которые я
тщетно искал в его романе. Я думал, что тот, кому адресовалась подобная просьба, будет к ней снисходителен, ибо она воздавала его произведению самую искреннюю и самую высокую похвалу… Герой романа, как блестящий, но мимолетный метеор,
пронесся из тумана, скрывавшего его рождение, во тьму смерти...»