ДЖОН ПОЛ ДЖОНС
Помесь волка с джентльменом
17 июня 1788 года. Ночь. По Днепровскому лиману бесшумно скользит лодка, весла обмотаны соломой. Стойкий запах алкоголя. В лодке два запорожских казака и один иностранец. Он все ближе — турецкий флагманский корабль Хасана-паши по прозвищу Отважный Крокодил. Иностранец встает, сует руку в карман роскошного мундира русского контр-адмирала, достает мел и быстро пишет на борту флагмана «Сжечь. Пол Джонс». Джон Пол Джонс — герой американской революции, враг Англии, любимец Франции, — что привело тебя к стенам Очакова? Почему Суворов отдал тебе свою шубу, Отважный Крокодил едва успел сбежать на шлюпке, бывший друг стал тайным врагом, а ты — казаком?

1
ТАКТ, ТЕРПЕНИЕ, РЕШИТЕЛЬНОСТЬ
Кинокомпания Warner Bros. Pictures представила в 1959 году вполне себе пропагандистский фильм об основателе американского военно-морского флота Джоне Поле Джонсе. Он начинается со сцены прибытия новобранцев на авианосец, где к ним обращается офицер:

«Мы начинаем путешествие на этом судне в иностранных водах. Вы, парни, принимаете на себя новые ответственные обязанности. Каждый из вас сегодня становится послом доброй воли. По вашему поведению будут судить о всей нашей нации. Это то наследие, которое восходит к самым первым дням нашего флота, первому из наших кораблей, поднявших флаг в европейском порту. Он находился под командованием человека, служившего, как и мы, лучшим традициям героизма и победы, — Джона Пола Джонса. Он был тем, кто более, чем другой, заложил основы поведения, которых должен придерживаться каждый из вас. Ни его рождение, ни другие обстоятельства не стали препятствиями для него. Он проделал по-настоящему трудный путь. Он был из бедной шотландской семьи, а когда он впервые вышел в море, ему было всего 12 лет. Это произошло в 1759 году».

Далее следует байопик Джонса, который заканчивается в Париже в доме американского посла Бенджамина Франклина. Здесь смертельно больной Пол Джонс диктует наставления:

«Истинный секрет нашего военно-морского флота должен заключаться в подборе офицерского состава. И ни при каких обстоятельствах не будет достаточно одних только знаний об обязанностях военно-морского офицера. Они необходимы, конечно. Но также необходимо и многое другое. Офицер должен быть джентльменом с либеральным образованием, находчивым, изыскано вежливым и обладающим глубоким чувством личной чести. В его душе должен быть такт, терпение, решительность. Справедливость и понимание. Он должен быть беспристрастным в раздаче наград и справедливым при назначении наказаний. Когда командир будет отвечать этим характеристикам, ему остается только ждать нападения врага. Его корабль, его команда будут готовы». И под конец мы снова слышим голос современного офицера на авианосце: «Дух Джона Пола Джонса продолжает служить нам и вдохновлять нас. Это дух человека, который сказал: „Я еще даже не начал сражаться!“».
Кроме последней фразы, по сути ставшей девизом ВМФ США, произнесенной Джонсом в определенной ситуации, о которой речь впереди, вся концовка — абсолютная неправда. Джонс действительно дружил с Бенджамином Франклином, входил с ним в величайшую масонскую ложу «Девять сестер», но умер он в скромной съемной квартире в Париже спустя три года по возвращении из России. Горничная нашла его на кровати в мундире русского контр-адмирала. Впрочем, есть и еще одна версия. Умер он стоя, все в том же мундире, с томиком Вольтера в руке. В этом проблема с Джонсом. Трудно понять, где заканчивается правда и начинается легенда. Все противоречиво, как его характер, его поступки, его этика.

2
ЛИТЕРАТУРЩИНА В АНАМНЕЗЕ
Чтобы понять судьбу Пола Джонса, необходимо понять его характер или хотя бы приблизиться к пониманию. Безусловно, для современников и тех, кто жил чуть позже, он был притягательной личностью. В наши дни Джонса назвали бы супермегамедиазвездой. При жизни написаны сотни его портретов, гравюр, карикатур, песен, сказок. Он будоражил умы. Пират или защитник? Убийца или отважный капитан? Мстительный ублюдок или галантный кавалер? Очевидно, прирожденный моряк и тактик.

Человек с воображением. «Адмирал без воображения хуже чумы», — говорил адмирал Нельсон. Три выдающихся писателя исследовали его под микроскопом беллетристики: Фенимор Купер, Александр Дюма, Герман Мелвилл.
Последний — моряк, поэт, писатель, автор великого «Моби Дика» — увидел в нем важный и малоприятный архетип. Джонс — один из главных героев его романа «Израиль Поттер. Пятьдесят лет его изгнания».
Для Мелвилла Пол Джонс — человек с нулевым простодушием, с шаткой моралью, отважный, талантливый и энергичный английский моряк, ставший наемником на американском и русском флотах. Он — «варвар в одежде тонкого сукна», «помесь волка с джентльменом», обладающий «неуемным духом яростной предприимчивости». И да, прежде всего Джонс был капером. Корсаром, если угодно. Сегодня Джонс мог бы служить в ЧВК, военной частной компании.
Каперство — нападение вооруженных частных судов воюющего государства с его разрешения (каперские свидетельства) на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств, перевозящие грузы для неприятельского государства.
Мелвилл с тревогой находит в своем герое образ тогдашней Америки. «Америка — это истинный Поль Джонс среди наций или еще станет им. Неустрашимая, беспринципная, отчаянная, хищная, безгранично честолюбивая, прячущая дикарскую сущность под маской цивилизации».

Роман Фенимора Купера «Лоцман, или Морская история» произвел глубокое впечатление на читающую публику прежде всего Европы. Таинственный лоцман мистер Грей, прототипом которого послужил Джон Пол Джонс, поднимается на борт корабля у берегов Англии и руководит действиями американских моряков в ходе войны за независимость североамериканских колоний. Никто не знает, кто он, но все его слушают, потому что ясно: это — истинный моряк и командир. Когда цели достигнуты, Грей садится в шлюпку и исчезает в открытом море.

Очарованные романом критики между тем отмечали, что Купер «так и не понял — расплывчатости изображения и налета таинственности еще недостаточно для создания героического образа. В «Лоцмане», человеке без родины, он хотел изобразить трагического героя. Вместо этого получился байронический герой, исполненный печали, с нахмуренным челом, таинственными влечениями и весьма комичными манерами».
Разгадка в том, что у Купера было мало источников о Джонсе, который вовсе не отличался таинственностью. Он был слишком тщеславен и пылок для этого. А вот комичность или, лучше сказать, театральность ему была присуща. Это был своего рода Джек Воробей.
В России перед боем он любил наряжаться в казачьи шаровары, богатый кафтан, унизывал пальцы золотыми перстнями, покуривал тютюн из люльки, надевал на голову шотландский колпак и золотой венок, подаренный ему королем Франции, чем вызывал усмешки русских офицеров и других наемников. Суворов за это язвительно называл Джонса «Дон Жуаном». Для картин Джонс с удовольствием позировал с золотой медалью Конгресса и крестом «За военные заслуги» ордена Св. Людовика.

Все эти причуды с любовью к пестрым одеждам и переодеванию нашли воплощение в романе Александра Дюма «Капитан Поль». Увлечение Дюма Джонсом привело его к людям, которые знали капитана. Вот что несколько путано пишет Дюма в предисловии к своему роману:

«Чувство, которое обычно испытывают все поклонники „Лоцмана“, одного из самых чудесных романов Купера (такое чувство и мы глубоко ощутили), — это сожаление о том, что, прочитав книгу, мы совсем теряем из виду странного человека, за кем с захватывающим интересом следовали через пролив Девилс-Грип и по коридорам аббатства святой Руфи. В характере, в речи и поступках этого героя чувствуется такая глубокая печаль, такая мучительная горечь, такое великое презрение к жизни, что каждому хочется узнать причины, которые привели столь отважное и великодушное сердце к разочарованию и сомнению. Нас самих — и, признаться, не один раз — охватывало весьма нескромное желание написать Куперу и попросить его сообщить сведения о начале взлета и о конце жизненного пути этого моряка, этого искателя приключений, — сведения, которые я тщетно искал в его романе. Я думал, что тот, кому адресовалась подобная просьба, будет к ней снисходителен, ибо она воздавала его произведению самую искреннюю и самую высокую похвалу… Герой романа, как блестящий, но мимолетный метеор, пронесся из тумана, скрывавшего его рождение, во тьму смерти...»
Парадоксально — несмотря на исследования и встречи со свидетелями жизни Джонса, Дюма делает его еще более загадочным, чем Купер. Джонс постоянно переодевается, предстает то молодым, то старым; как близкий товарищ графа Калиостро, обладает эликсиром вечной молодости.
Вероятно, такова магия почти всех авантюристов, которая сбивает с истинного пути даже серьезно настроенных писателей. На самом же деле Пол Джонс был среднего роста, худощавый, смуглый, с «типично офицерской физиономией», черными живыми глазами, на которые порой сходила тень меланхолии. Был ли он знаком с Калиостро? Он знал многих знаменитых людей того времени: Джорджа Вашингтона, Лафайета, Джефферсона, Франклина, Мирабо, Робеспьера, Дантона, Тадeуша Костюшко, Людовика ХVI, Екатерину Великую, Суворова, Кутузова. В числе многочисленных любовниц — внебрачная дочь Людовика XV. В Санкт-Петербурге Джонс был принят во всех аристократических домах, от которых, впрочем, после разразившейся катастрофы ему было отказано. Вероятно, такова судьба почти всех авантюристов.

3
MY WAY… TO RUSSIA
К счастью, на жизненном пути основателя американского ВМФ и русского контр-адмирала есть события, о которых можно сказать «вроде как точно». Точно, что служба в России стала последней в карьере Джонса. Совершенно точно — Джон Пол Джонс не был лучшим бас-гитаристом всех времен по версии журнала Rolling Stone. Абсолютно точно, что басист и клавишник Led Zeppelin выбрал себе псевдоним, вдохновившись французским постером того самого патриотического фильма 1959 года про Джона Пола Джонса. Нет сомнений, что настоящее имя бравого капитана, данное ему при рождении, — Джон Пол.

Мальчик по имени Джон и по фамилии Пол родился на южном побережье Шотландии в семье садовника. Закончил церковно-приходскую школу и на 13-м году жизни устроился юнгой на английский торговый корабль.
Очень быстро выяснилось, что море — его призвание. В 19 лет он — первый помощник капитана на судне, которое возит рабов из Африки в Америку. В конце концов заниматься работорговлей ему опротивело и он решил вернуться в Шотландию.
По дороге с Ямайки от желтой лихорадки умирают капитан корабля и его помощник. Пассажир Пол принимает командование на себя. Так он становится капитаном. Жестоким капитаном.

В 23 года Пол избивает и запарывает до смерти корабельного плотника. Спустя еще три года своим жестоким обращением с командой доводит ее до бунта и убивает зачинщика. Страшась морского суда, Пол бежит в Америку, где берет новое имя — Джон Пол Джонс. Тогда же в Вирджинии умирает его брат, и по завещанию новоявленный Джонс принимает во владение небольшое имение с плантацией. Быть бы ему плантатором, но тут начинается война за независимость североамериканских колоний. Джонс немедленно становится на сторону отцов-основателей и начинает заниматься континентальным флотом, задача которого — перехватывать английские суда, снабжающие английские войска в Америке. Из-за обиды на Конгресс, который внес его в список офицеров флота лишь 13-м, капитан отказывается служить официально, выбирает путь каперства, получив разрешение воевать частным образом.

В 1776 году Пол прорывает блокаду английского флота в устье Гудзона, доставив солдатам Вашингтона, осажденным в Нью-Йорке, боеприпасы и провиант.
Он захватывает 16 английских вооруженных торговых судов, которые становятся основой флота республики.
4 июля 1777-го Джонс первым поднимает на своем корабле официальный североамериканский флаг. Теперь 14 июня празднуют День американского флага. Для человека «без Родины» он был яростно патриотичен. Известна гравюра, на которой Пол Джонс убивает одного из своих матросов, который в порыве трусости хочет сдернуть американский флаг во время боя.
Джонс наводит страх на все английское побережье: он сжигает корабли в гаванях, топит их на открытой воде, совершает сухопутные набеги. Биржу лихорадит, торговые суда боятся выходить в море. Самый известный его подвиг подтвержден разными свидетельствами. Корабль Пола «Бедный Ричард» сражается с двумя военными английскими кораблями. Половина команды убита, «Бедный Ричард» тонет. Англичане предлагают Джонсу сдаться. «Сдаться? Я еще даже не начал сражаться!» — и берет англичан на абордаж. Захваченные корабли Джонс дарит королю Франции, за что получает дворянство. В Англии он — военный и уголовный преступник. Король Георг III велит поймать капера и повесить его дважды: за шею, чтобы лишить жизни, и за ноги — для позора.
Всего в ходе войны Джонс Пол Джонс захватил и привел в американские порты 56 английских кораблей.
Но вот война победоносно закончена. Каперство запрещено. Джонс живет в основном в Париже, купается в лучах славы, тусит в светских салонах, пишет стихи, крутит романы, скучает. Скучает по битвам, пока на горизонте не появляются вербовщики из России, которые предлагают ему стать «мордашкой».

4
«ВРЕМЕН ОЧАКОВСКИХ И ПОКОРЕНЬЯ КРЫМА»
В то время Россия готовилась ко второй русско-турецкой войне. Стремление Османской империи вернуть Крым подкреплялось весомым аргументом — сильным флотом. У русского флота на Черном море было меньше кораблей, хуже техническое оснащение, не хватало офицеров и дисциплины, поэтому приходилось прибегать к каперству, что требовало особого подхода к организации флотилии. В этих условиях Екатерина Вторая и главнокомандующий князь Потемкин активно искали опытных иностранных наемников, которых тогда почему-то называли «мордашками».

Вот как описывают историки приключения Пола Джонса в России, приключения, вовсе не похожие на веселые рассказы барона фон Мюнхгаузена.

Ранней весной в Дании Пол Джонс получил от русского посланника приглашение Екатерины Второй возглавить Черноморский флот в чине контр-адмирала под общим командованием Потемкина. Нетерпение Джонса было велико, но в этой части Балтики море еще не до конца очистилось ото льда, и он не смог найти судно, которое доставило бы его к берегам России. Тогда он нанял маленькое прогулочное суденышко, наставил на капитана пистолет и заставил его четыре дня пробиваться сквозь льды к Ревелю [ныне Таллин]. Оттуда в карете Джонс отправился в Санкт-Петербург, где через два дня был принят императрицей. Он пробыл у нее полтора часа, подарил американскую конституцию и якобы обсудил Декларацию независимости.
После встречи Джонс написал другу в Париж: «Императрица приняла меня с самым лестным вниманием, которым может похвастаться иностранец. Ее величество часто разговаривала со мной о Соединенных Штатах. Она убеждена, что американская революция не может не породить другие и не оказать влияние на каждое правительство».
По всей видимости, поначалу Джонс понравился Екатерине. Она дала ему в дорогу 2 тыс. дукатов и отписала Григорию Потемкину, что посылает ему на юг «мордашку»: «Сей человек весьма способен и в неприятеле умножать страх, и трепет; его имя, чаю, вам известно, когда он к вам приедет; таков ли он, как об нем слух повсюду».

Обласканный и окрыленный Джонс проделал путь до Днепровского лимана верхом за рекордные 12 дней. Вместе с адъютантом и переводчиком Эдвардсом он прибыл на флагманский 66-пушечный линейный корабль «Святой Владимир» и тут же поднял на нем свой контр-адмиральский флаг. И тут же все пошло не так.

«Слишком много поваров на кухне» — так можно было бы описать ситуацию на морском театре военных действий. Джонс неожиданно оказался в большой компании тщеславных, бравых и завистливых командиров, которые постоянно оспаривали право на решающую роль в руководстве и эксклюзивный вклад в победы. Увещевания Джонса «объединить руки и сердца» ради общего дела ни к чему не приводили. Особенно злился командующий гребной флотилии немецко-французский принц, авантюрист и наемник Нассау-Зиген, бывший парижский дружок Джонса и соратник по войне за независимость Америки.
Новоиспеченный контр-адмирал оказался совершенно не готов к интригам, кроме того, его потрясла жесткая централизация власти, во главе которой стоял Потемкин.
Знакомство с близкими по духу запорожскими казаками стало для Джонса спасением. Он был принят в казаки под именем Павел, присягнул им на сабле, которую ему подарили и с лезвия которой он тут же выпил стопку водки. Контр-адмирал покинул лагерь запорожцев с красным кунтушом, шароварами, черевиками, поясом с пистолетами, люлькой и редкой турецкой саблей. В ответ одному из казаков он подарил кортик с надписью: «От Пола Джонса — запорожцу Иваку, 1788». Возможно, именно у казаков Джонс научился русской площадной брани, которой пестрит его журнал. Больше по-русски он ничего не знал.

Еще одна отдушина у стен Очакова — дружба с Суворовым. Их симпатия была взаимной и стремительной, хотя отношения не всегда складывались гладко. «Здесь вчера с Пауль Жонесом увиделись мы, как столетние знакомые», — писал Суворов Потемкину. Жонес (он же Джонс) вторил:

«Это [Суворов] был один из немногих людей, встреченных мною, который всегда казался мне интереснее, чем вчера. Он неописуемо храбр, безгранично великодушен, обладает сверхчеловеческой способностью проникать в суть вещей под маской грубоватости и чудачества. Я полагаю, что в его лице Россия имеет величайшего воина, какого ей когда-либо дано иметь. Он не только первый генерал России, но и наделен всем, чтобы считаться первым и в Европе».

Однако после отказа Джонса предоставить несколько судов для охраны Кинбурнской крепости Суворов не преминул «стукнуть» Потемкину: «Пол Джонс порядочная свинья. Едва начали, как он „порадовал“ меня своей обороной». Но, когда Джонс пожаловался Александру Васильевичу на несправедливость и интриги Нассау-Зигена, тот его утешил:
— На войне рискуешь не только раной и жизнью. Несправедливость может быть хуже пули или меча.
При расставании Суворов подарил Полу гусарский доломан, подбитый белым горностаем с золотыми шнурами, и шубу из сибирского бобра, покрытую желтым китайским шелком и отворотами из соболей.

— Возьмите, Джонс, они слишком хороши для меня; мои «детушки» не узнали бы своего «батюшку» Суворова, если б я так нарядился, но к вам они пойдут; вы ведь французский кавалер. Для вашего бедного брата, Суворова, годится серая солдатская шинель и забрызганные грязью сапоги. Прощайте!

На театре военных действий Пол Джонс, как всегда, одерживал победы. Одна из самых славных викторий — полный разгром турецкой флотилии, хотя на один корабль Джонса приходилось пять турецких. Адмирал Хасан-паша бежал, потеряв около 1800 человек. В русской эскадре погибли 85 моряков. За блестящие действия под Очаковом Джонс получил орден Святой Анны.

Тем не менее после битвы Екатерина отзывает контр-адмирала в Санкт-Петербург, обещая пост командующего Балтийским флотом. К этому времени она больше не считает Джонса хорошим человеком. Его не любит и Потемкин.

Происки Нассау-Зигена достигли своей цели. Позже императрица так выскажется о Джонсе: «Поль Джонс был очень вздорный человек, вполне достойный, чтобы его чествовала кучка отвратительных людей». Однако пока при дворе он герой. Ему почти все рады. Правда, назначение задерживается и Джонс просто ходит на приемы. Но тучи уже начинают сгущаться.
Английские офицеры готовы уволится с русской службы, если враг Англии станет командовать Балтикой, английские купцы грозят прекратить всякие торговые отношения с Россией. Екатерина решительно пресекает английский «бунт». Беда приходит совсем с неожиданной стороны.
12-летняя Катерина Гольцварт и ее мать обвинили Джонса в изнасиловании. Свидетелями скандала стали обитатели дома, где жил Джонс. Вчерашние друзья отвернулись от него, дело грозило морским судом. Единственный оставшийся у Джонса друг, французский посол граф де Сегюр, решил провести свое расследование. Выяснилось, что мать 12-летней девочки фрау Гольцварт содержит притон. Агенты Сегюра вышли на заказчика провокации — принца Нассау-Зигена. Екатерина потребовала от Джонса написать объяснительную записку, сам же он так рассказывал о произошедшем:

— Однажды утром пришла ко мне молодая девушка и просила дать ей работу, шить белье или зачинять кружева, при этом она очень неприлично заигрывала со мной, мне стало жаль ее, и я советовал ей не вступать в такое низкое поприще; вместе с тем я дал ей денег и попросил уйти. Но она оставалась, и тогда я, выйдя из терпения, повел ее за руку к дверям. В ту минуту как дверь отворилась, юная негодница разорвала себе рукавички и косынку, надетую на шею, подняла крик, что я ее обесчестил, и бросилась на шею своей матери, которая ждала ее в передней. Обе они удалились и подали на меня жалобу. Вот и все.

Пол был полностью оправдан, Нассау выслан из Санкт-Петербурга, Джонс отправлен в Кронштадт инспектировать Балтийский флот.
Несмотря на горечь и потрясение, он все еще продолжает смотреть вперед: работает над моделью нового корабля, вынашивает планы завоевания Индии Россией с помощью флота, разрабатывает проекты торговли между Россией и Америкой; думает о создании объединенной русско-американской эскадры, которая должна базироваться в Средиземном море как всеобщий залог мира в Европе. В этом смысле трудно назвать его просто «псом войны».
Мечтательность и идеализм были ему не чужды, а, скорее, растворены в его крови, перемешаны с другими едкими взрывоопасными веществами. Неутомимость, упрямство, а часто и злоба влекли его за горизонт. Но силы кончились и у Джонса. Он заболел пневмонией, и врачи рекомендовали ему уехать из страны. Екатерина дала Джонсу двухгодичный отпуск с сохранением жалования, и он покинул Россию. Последнее письмо от Суворова Пол получил уже за границей:
«Я слышу дурные вести о вашем здоровье, но убежден, что климат Черного моря положительно не может быть вреден для вас... Ну, добрый брат мой, императрица получит копию с этого письма, она согласится со мною... Поэтому умоляю вас... возвращайтесь в Россию как можно скорее».
Он умер внезапно в 45 лет и был похоронен на приходском кладбище в Париже. В 1905 году историк Август Бюэль нашел его могилу. Когда вскрыли гроб, обнаружили тело Пола Джонса в мундире русского контр-адмирала, залитое виноградным спиртом. Почему? Зачем? Кто это сделал? Или это было прощальное театральное представление отчаянного капера? Ответа нет, но благодаря спирту тело и лицо прекрасно сохранились. Теперь капитан покоится в серебряном гробу на территории Военно-морской академии в Аннаполисе. У саркофага в почетном карауле стоят кадеты академии, здесь принимают присягу будущие офицеры. А в Петербурге на углу Гороховой и Большой Морской установлена гранитная мемориальная доска с надписями на русском и английском: «Джон Пол Джонс, контр-адмирал российского флота, национальный герой и основатель флота США жил в этом доме в 1788–1789 годах». А ведь он еще даже не начал сражаться!
Оставить комментарии к материалу вы можете здесь.