Экзотическим малым народностям в XXI веке проще выжить и сохранить свою идентичность. Их образ жизни радикально отличается от титульных народов, язык тоже другой. Такой народ проще выделить и помочь сохранить на государственном уровне. Но что делать тем, кто похож на соседа, но в деталях все-таки отличается?

В окрестностях Выру и Пылвы живут примерно 10 тысяч сето. Примерно — потому что точнее сосчитать сложно. Эстония считает сето частью своего народа. До 2009 года власти республики не занимались сохранением языка и культуры сето специально, но затем Эстония выделила особый район Сетумаа как знак признания за сето своей идентичности. Почти тогда же, в 2010 году, Россия включила сето в реестр малых народов. Сельскохозяйственный и довольно бедный Печорский район начал вдруг развиваться. Причем не только благодаря туризму и развитию культурных связей, но и в связи с привлекательностью местных земель.

В Эстонии, как и в Псковской области, вокруг культуры сето развернулась туристическая инфраструктура. Она здесь развита даже сильнее. Маршрут по Сетумаа называют сельским кушаком. Он объединяет поселки и деревни Вярска, Саатсе, Обиницу и другие. Каждая деревня или поселок — центр сетуской культуры с музеем, а то и не с одним. Неторопливые селяне интересуются своей историей, но местность привлекает и приезжих. В музеях работают не только носители сетуской культуры или выруского диалекта эстонского языка, но и чистокровные эстонцы, даже из Таллина.

В музее поселка Вярска недавно начала работать Керсти Вирро — девушка-сето. Она жила в деревне Саатсе, где ходила в школу. Ее дед похоронен в Печорском районе. Она два года изучает русский язык, но говорит все равно плохо. Впрочем, мы друг друга понимаем.

— Мне интересен Печорский район, хочу его изучить получше. Для этого я учу русский язык, потому что с эстонским там делать нечего, — говорит Керсти.

Керсти Вирро признается, что всегда носит значок с флагом сето у сердца. Девушка не знает английского, но какое-то время пожила в Хельсинки и создает впечатление человека, открытого глобальному миру. Несмотря на это, она остается верна своей культуре. Керсти увлекается фотографией и фольклором, на странице в Facebook она публикует свои фотоработы и портреты в традиционной одежде сето. Фото в старинном наряде — характерная черта аккаунтов в соцсетях всех, кто занимается культурой сето.

Сельские дороги — без обочин, в идеальном состоянии и петляют по холмистой местности, мимо деревень и хуторов. Участки земли без леса практически полностью заняты пастбищами и сельхозугодиями. Периодически встречаются разбитые советские производственные боксы и техника. Иногда асфальт заканчивается, но по грунтовке можно ехать и на пятой скорости, ограничивает только плохое сцепление с дорогой — на крутом повороте заносит.

В Саатсе, части Сетумаа, недавно признанной административной единицей в эстонском уезде Вырумаа, меня останавливает пограничник. Путь сюда лежал через российскую границу. Грунтовка, петляя по эстонскому лесу, на один километр попадает на российскую территорию, Круппскую волость Печорского района, где нельзя останавливаться. Этот кусок земли назвали Саатсеским сапогом.

Деревня похожа на псковскую: те же дома, старая православная церковь с кладбищем. Только дорога лучше.

В Саатсе я хотела попасть в один из многих на эстонской земле музеев сето, но он оказался закрытым. На табличке написан номер телефона. Пограничник предлагает позвонить — вдруг удастся попасть внутрь? И настойчиво ждет, пока я это сделаю. В это время его напарница проверяет мои документы.

— У нас нет в приграничной зоне пропусков, но закон есть закон, извините. Мы проверим ваши документы, — объясняет на русском языке пограничник. — Раньше границ здесь не существовало. Мы ездили друг к другу, в Печоры. Сейчас надо получать визу... Это политика. В музей мне попасть не удается, и я уезжаю.

О сложностях с границей говорят практически все граждане Эстонии, с которыми мне удается побеседовать. Главная проблема — посетить историческую родину и могилы предков, встретиться с друзьями и приехать в Псково-Печерский монастырь, который сето особо почитают.

В Обинице живет около 150 человек, но несколько лет назад эта деревня на год получила статус столицы финно-угорского мира. Здесь тоже есть музей, и опять он закрыт. Но администратор музея Эве Эллермае оказалась на месте.

Эве — эстонка. Раньше она работала в музейной сфере в Таллине, а 10 лет назад переехала с семьей в Обиницу. Культура сето затянула, и Эве оказалась в числе сотрудников музея Обиницы:

— Сето и эстонцы отличаются друг от друга. Эстонцы — это городские люди. Они не ходят в церковь и редко посещают родственников и могилы предков. Сето — более темпераментные люди, чем эстонцы. Для сето большое значение имеют семейные праздники и Пасха. На Пасху они устраивают большой стол, собираются все вместе. Это один из праздников, на котором посторонним не очень будут рады. Зато народные праздники — это те, которые устраиваются и для сето, и для туристов.

Здесь же, в Обинице, семья Хырн содержит домашнюю таверну с традиционной кухней сето. Суп со снетками стоит четыре евро, кисель — один евро. Также сето любят квашеную капусту вперемешку с перловкой и другую, немного странную на русский вкус, еду. Ее готовит Риэка Хырн. Для нее русский язык почти родной, но Риэка немногословна.

— Мои родители переселились еще в советское время, потому что надо было идти учиться в университет. В России остались родственники. Нельзя, конечно, поехать туда просто так. Для нас это как будто идешь домой — и за это надо платить. Туда стараемся ездить — там кладбище. В России сейчас много смешанных семей. Там, где женщина русская, то и культура превалирует русская, — рассказала Риэка.

Домашний бизнес Риэки стабилен. Только несколько лет назад, когда дом семьи Хырн реконструировали, бизнес пошел в гору. К ней приезжают индивидуальные путешественники и экскурсионные группы. Вместе с мужем Ааре они ездят обмениваться культурой в Псковскую область и другие финно-угорские регионы России, например в Мордовию.

Во время переписи 2010 года 117 жителей Печорского района Псковской области назвали себя сето — это меньше процента от всего населения района. Но след доминировавшего в прошлом народа и сейчас очень заметен. Тема сето выгодна для туристической отрасли. Один из центров этнического туризма находится в десяти километрах от Изборска в сторону Риги по Рижскому шоссе и далее направо.

В деревне Сигово восемь домов, каждый второй — музейный объект. Татьяна Огарева живет рядом с одним из них. Она почти 30 лет следит за своей коллекцией — музеем памяти крестьян сето, уехавших из Печорского района в Эстонию или дальше — за новой жизнью. Уходя, они оставляли свои личные вещи и памятные фотографии.

В помещении с тусклым светом расставлены предметы быта, разложены фотографии, инструменты, одежда, сидят или стоят несколько манекенов с нарисованными лицами. Смотрительница говорит, что это психологические портреты реальных людей. На их лицах тоска по старым местам. Мы просим хозяйку об интервью на видеокамеру, но Татьяна Николаевна отказывается, ссылаясь на занятость.

— Вы — двадцать шестые. Только русские, предлагая снимать, не платят денег. Эстонцы всегда платят, — говорит она.

Ее меркантильность несложно понять. Туристический сезон начинается в начале мая, и мы приехали не вовремя. Помимо обычных сельских хлопот на грядке, необходимо подготовить спрятанную на зиму экспозицию к показу: стереть пыль, правильно расставить экспонаты и таблички. Показ бесплатный — посетители оставляют только добровольные пожертвования. Рекомендованная сумма для экскурсии с гидом — тысяча рублей. Вход в государственный дом-музей через дорогу — 200 рублей с человека.

Татьяна Огарева — русская, но была замужем за сето. Сейчас ей почти 80 лет. Коллекцию она выставляет в традиционном сетуском сарае — длинном одноэтажном строении с двускатной крышей. Сарай старый, его косит в сторону. Крышу не раз переделывали, и сейчас она напоминает лоскутное одеяло. По словам Татьяны Огаревой, постройка может рухнуть в любой момент, и тогда коллекция пропадет:

— Рядом на столбе каждый год селились аисты. Я решила, что пока они прилетают, я держу музей. Как только они перестанут прилетать, я перестану им заниматься. В этом году электрики что-то делали и разрушили гнездо. Аисты прилетели, попытались что-то с гнездом сделать, и улетели. Видимо, это последний год, когда я занимаюсь музеем.

Восстановление сарая стоит 200 тысяч рублей, и не всякий строитель возьмется за такое дело. В краудфандинг женщина не верит, а с государством общаться не хочет из-за трудностей с официальным оформлением, налогами и техническими требованиями. Напротив находится государственный музей народа сето, часть Изборского музея-заповедника, федерального учреждения «с деньгами». Экспозиция устроена в каменном сарае, а весь музей оформлен как традиционная усадьба. Смотрительница музея Малле Богачева — сето, которая вышла замуж за русского.

— А вы хорошо будете рассказывать? — уточняет Малле. — А то сейчас любят говорить, что все плохо. Показывают разрушенные сараи только.

— А что бы вам хотелось увидеть?

Малле говорит, что хотела бы видеть рассказ о культуре сето и о том, что можно приехать и посмотреть на эту культуру, о том, что не все уезжают отсюда.

Культуры русских псковичей и народа сето имеют много схожих черт, особенно в бытовом плане.

— Кто-то держит до сих пор корову, занимается хозяйством. Но в целом мы ходим на работу, как и все. Нам даже нравится, что мы не особо отличаемся от русских, — говорит женщина.

В Печорском районе частично сохранилась старая структура расселения — с хуторами посреди сельхозугодий. В 1920 году Эстония впервые в истории получила независимость. Три уезда — Вырусский, Пыльваский и Печорский, находившиеся в составе Псковской губернии, отошли юной республике. Большую часть этой территории принято называть Сетумаа — страна сето. С XVI века, когда сюда пришли, спасаясь от ливонского владычества, сето, и до распада СССР территория была единым целым.

Прибалтийские язычники, в отличие от соседей-эстонцев, приняли православие и признали Печерский монастырь своим духовным центром. Работники туристической отрасли любят называть сето полуверцами. Наряду с христианством народ сохранил языческие обряды и даже одного бога — Пеко. Но не все сето любят, когда их зовут полуверцами. Житель хутора неподалеку от Рижского шоссе Айве Нурм считает себя православным, как и другие верующие жители этих мест.

— Что это за слово такое — полуверцы? Это от недалекого ума так говорят. Мы — православные, ходим в церковь, — говорит Айве.

Айве Палыч, как его называет молодежь, коренной житель Сетумаа. Он работает автослесарем и живет в послевоенном доме — широком и добротном строении с высокой крышей на хуторе посреди леса.

Таких домов в округе и сейчас немало, хотя советская власть сносила хутора и малонаселенные деревни как неэффективные формы расселения. В советское время крестьяне — и сето не исключение — ехали в крупные поселки и города за работой. Уже тогда многие уехали из Печорского района в Эстонию, а после 1991 года отток населения завершился почти полным уходом финно-угров с этой земли. Айве Палыч остался вместе со стариками-родителями. Малочисленность его народа не помешала мужчине сохранить бытовой язык сето.

Сето, эстонцы и русские живут бок о бок. У молодых нет задачи вступать в брак с представителем своего народа, поэтому многие семьи смешанные. Это еще больше усложняет оценку численности народа сето, но рождает романтические истории любви.

Нина Петрова — староста деревни Олохово в Печорском районе и уважаемый в округе человек. Она переехала сюда еще 30 лет назад с мужем и сыном и внезапно нашла здесь новую любовь. Новый мужчина — представитель сето. Его мать хитростью познакомила пару, и они поженились. Но муж-сето погиб в пожаре, и женщина вернулась к мужу-русскому, с кем живет и поныне.

Пока мы беседуем на чердаке дома Нины Петровой, в гости заглядывают разные люди.

— Это здесь так всегда происходит, — говорит хозяйка.

Наряд Нины Константиновны — традиционный сетуский, повседневный. Одежду она шьет сама. На чердаке у нее находится мастерская с большим ткацким станком.

В городе Печоры находится главная святыня — Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, вокруг которого строилась религиозная жизнь сето. Сейчас он несколько оторван от народа, ведь большинство представителей сето живут в Эстонии и вынуждены периодически подавать на визу, чтобы ездить в монастырь, к родственникам и на могилы предков. Напротив монастыря восстановлена довоенная застройка. Центр Печор пострадал в войну и, пожалуй, еще больше после нее. Сейчас старые дома охраняются. Многие выглядят как новые, в них размещают туристов. В большом по местным меркам здании расположен филиал федерального Изборского музея-заповедника, которым руководит Елена Вариксоо.

25-летняя девушка — наполовину сето, наполовину русская. Ее отец сето, но сетуский язык Елена стала изучать уже в сознательном возрасте.

— По языку я русская, потому что мама русская. Она всегда занималась домашним хозяйством, поэтому русский язык дома доминировал… Ощущаю я себя сето, — подумав, отвечает она на вопрос о своей идентичности.

Я прошу ее сказать что-нибудь на сетуском. Елена поет куплет из народной песни о девушке и мучительном выборе мужа.

В городе Печоры находится главная святыня — Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, вокруг которого строилась религиозная жизнь сето. К Елене Вариксоо периодически приезжают журналисты, которые искажают информацию о сето, раскручивая миф о язычестве народа.

— Приехал ко мне один журналист и спрашивает, стоят ли у нас дома статуи Пеко. Ну я тоже у него спросила: у тебя дома стоит статуя? Нет? Так почему у нас должна стоять? Во-первых, Пеко находился не дома, а в хлеву, во-вторых, это было в XIX веке. Сейчас мы не так отличаемся от остальных, — говорит она.

В Печорский район в последние годы стали переезжать молодые семьи из больших городов. Это сознательное бегство. Ремесленники, творческие люди, панки и политические активисты резко меняют образ жизни, и привлекательным для бегства местом стали печорские хутора.

Энергия тех, кто родился и вырос на стыке XX и XXI века, встретилась с традиционной культурой, и туристическое место обрело новые черты. Рядом с Изборской крепостью в лотке стоят сыроделы, в паре десятков километров отсюда на хуторе в приграничной зоне есть домашняя пивоварня, кто-то варит сыр. Носители культуры сето относятся к ним лояльно.

— Если будут люди, пусть даже русские, которым интересна наша культура, и они готовы ее продвигать, то почему нет. Я здесь не вижу большой трагедии. Другое дело, когда все уходит в меркантильность, — говорит Елена Вариксоо.